Сапега и другие инфляндцы потеснили в Тушине местных «ветеранов», и сапежинцев уравняли в правах с другими наемниками. В результате в командовании армией самозванца сложился триумвират из гетмана Р. Ружинского, атамана И. М. Заруцкого и полковника (затем – гетмана) Я. Сапеги.

Воинство Тушинского вора стремилось распространить его власть на центральные и северные уезды, преследуя две цели. Первая состояла в том, чтобы обеспечить войско продовольствием и фуражом. На практике это превратилось в жуткий грабеж. Вторая цель – перекрыть дороги, ведущие в Москву. Полностью отрезать Москву от снабжения и даже окружить ее тушинцам не удалось. Коломна сохраняла верность Василию Шуйскому и обеспечивала функционирование дороги в Рязанскую землю, где твердо стояли за царя. Иногда тушинцам удавалось перекрыть эту дорогу и даже на короткое время захватывать Коломну, однако вскоре правительственные войска восстанавливали прежнее положение.

В Замосковье и на север смута пришла осенью 1608 года, и эти события имели катастрофические последствия для местного населения. Плотно заселенные богатые города и уезды центра и Русского Севера подверглись жестокому разграблению.

Шляхтич Н. Мархоцкий, обретавшийся в Тушинском лагере, бесхитростно повествует, как награбленное поступало в армию самозванца.

Со временем мы разделили послушные нам волости на приставства. <…> С волостей, разделенных на приставства, везли нам воистину все, что только душа пожелает, и все было превосходным. Подвод приходило на каждую роту до полутора тысяч.

Вот как в русских документах того времени отражен механизм осуществления поборов:

Присланы из полков [24] два сына боярские Козма Кадников, а другого имени не упомнит, и чли при всем народе, а писана к мирским людям ко всей земле, на Вологде, грамота <…> велено собрати с Вологды с посада и со всего Вологодского уезда, и со архиепископских и со всяких монастырских земель, с сохи [25] по осми лошадей (с санями, и с веретеи, и с рогожами), да по осми человек с сохи, а те лошади и люди велено порожними гнать в полки. Да в той же грамоте написано: велено собрати с Вологды же с посада и со всего Вологодского уезда, с выти [26] со всякие столового всякого запасу; с выти по чети [27] муки ржаной, по чети муки пшеничной, по чети круп гречневых, по чети круп овсяных, по чети толокна, по чети сухарей, по осмине гороху, по два хлеба белых, по два ржаных, да по туше по яловице большой, да по туше барана, да по два полти свинины свежей, да по две ветчины, да по лебедю, да по два гуся, по два утят, по пяти кур, по пяти ососов (молочных поросят. – С. Ш.), по два зайца, по два сыра сметанных, по ведру масла коровья, по ведру масла конопляного, по ведру рыжиков, по ведру груздей, по ведру огурцов, по сотне редек, по сотне моркови, по чети репы, по бочке капусты, по бочке рыбы, по сотне луковиц, по сотне чесноку, по осмине снедков, по пуду икры черной, да по осетру по яловцу, да по пуду красной рыбы, да питей по ведру вина, по пуду меда, по чети солоду, по чети хмелю <…> А по другой грамоте велено другому сыну боярскому на Вологде же, переписать у торговых людей, которые торгуют рыбою, рыбу всякую и рыбных ловцов и ловли рыбные всякие. А ловити велено свежую рыбу ловцом на него, который ся называет князем Дмитрием, пять дней и пять ночей, а шестой день велено ловить на дворецкого его, на князя Семена Звенигородского <…> И как те обе грамоты в народе прочли и вологжане против тех грамот ничего не сказали, а иные многие заплакали, а говорят де тихонько друг с другом: хоти де мы ему и крест целовали, а токоб де в Троице славимой милосердный Бог праведный свой гнев отвратил и дал бы победу и одоление на враги креста Христова государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси.

Вологодцы проливали запоздалые слезы раскаяния: на сторону Лжедмитрия II они перешли добровольно и 5 ноября 1608 года принесли ему присягу. Руководили обрядом крестного целования местные власти – воевода Н. М. Пушкин и дьяк Р. Воронов. Большинство городов Замосковья и северных уездов присягнули самозванцу осенью 1608 года (Переяславль-Залесский, Юрьев-Польской, Александрова слобода, Суздаль, Владимир, Ярославль, Романов, Углич, Устюжна Железопольская, Пошехонье, Кострома, Тотьма и другие). Распространение власти Лжедмитрия II на севере остановилось в Вологде и Пошехонье: Белоозеро и Великий Устюг хранили верность Василию Шуйскому.

Самозванца признали восточные и южные территории (Муром, Касимов, Кадом, Шацк, Арзамас, Алатырь, Гороховец, Павлово). Вслед за ними заполыхало все Среднее Поволжье – марийские, мордовские и татарские земли, где «воровали» «сборные многие люди, тех городов дети боярские и стрельцы, и мордва и бортники[28] и горная чуваша и черемиса».

В Замосковье сторонники Лжедмитрия II взяли лишь немногие города. Известно о штурме Ростова, Шуи и Кинешмы. Сражения сопровождались избиением верных царю Василию дворян и грабежами.

Подводя печальный итог этим событиям, «Новый летописец» отмечает:

Грехов ради наших, все города Московского государства от Москвы отступили. Немногие же города стояли в твердости: Казань, и Великий Новгород, и Смоленск, и Нижний, и Переславль Рязанский, Коломна, царство Сибирское – только эти города стояли в твердости, а другие все прельстились на дьявольскую прелесть.

Обращает на себя внимание то, что Василию Шуйскому остались верны крупнейшие центры земель и областей. Лжедмитрию II целовали крест в основном уездные города (исключения – Ярославль, Кострома и Псков). Возможно, это объясняется тем, что крупные городовые дворянские корпорации тянулись к Москве, а