Было уже почти три часа, когда автомобиль Линдсей затормозил у здания тюрьмы. Сейчас здесь было не так пустынно, как в прошлый раз, – парковочная площадка была сплошь уставлена автомобилями, а у ворот то и дело сновали посетители, пришедшие навестить родных и знакомых. Линдсей вдруг вспомнилось, как некоторые политики любят потешаться над роскошью тюрем, и она с горечью подумала, что даже тюремные стены обладают большей чувствительностью, чем такие люди. После короткой задержки у ворот их с группой других посетителей проводили в ту самую комнату, где они уже бывали. На сей раз им пришлось дольше ждать Пэдди – вероятно, надзирательниц было не так уж много, а посетители все шли и шли.

Когда Пэдди вышла, обеим женщинам показалось, что она еще глубже ушла в себя. При виде приятельниц она заставила себя улыбнуться, но улыбка была какой-то вымученной. Линдсей почувствовала, как в ней закипает гнев при виде того, что они сделали с Пэдди. И если прежде у нее появлялись сомнения в целесообразности их расследования, то сейчас они прошли. «Черт с ним, с «Клэрионом». – подумала она. – Останусь тут сколько нужно, если смогу еще хоть чем-то помочь Пэдди».

– Ну как ты? – спросила Корделия.

Пэдди Кэллеген равнодушно пожала плечами.

– Потихоньку привыкаю, – едва слышно ответила она. – Очень помогает чтение. И еще я вы полняла кое-какую работу в прачечной, тоже способ скоротать время. Моя сокамерница – довольно приятная особа. Она развлекает меня историями о жизни своей семьи. Поразительно: ей даже в таком гнусном месте удается оставаться веселой и жизнерадостной. Одному Богу известно, как это у нее получается.

– Не хотела бы слишком обнадеживать тебя, – заговорила Линдсей, – но наметился положительный сдвиг. Похоже, нам удалось установить, как было совершено убийство. Если мы не ошибаемся, наша догадка поможет снять тебя с крючка. В понедельник мы первым делом позвоним Джиллиан и спросим, что можно сделать.

На лице Пэдди расцвела медленная улыбка, и на этот раз она была искренней.

– Расскажи мне, – попросила она.

Линдсей и Корделия, перебивая друг друга, изложили Пэдди версию со строительными лесами, и когда дошел черед до следственного эксперимента, Пэдди громко рассмеялась:

– Господи. Как бы мне хотелось быть там и посмотреть, как вы с Крис, подобно горным баранам, карабкаетесь вверх! Должно быть, у девчонок теперь целую неделю не иссякнут темы для шуток. Бедная старушка Крис! Они же изведут ее!

– К счастью, я не заметила вокруг ни одной школьницы, так что никто не видел, что мы делаем, – промолвила Линдсей Гордон.

– Ну и что, что не видела. – усмехнулась Пэдди. – Не забывай, что Дербишир-Хаус – это настоящая фабрика сплетен. Стоит одному где-то что-то увидеть или узнать, как это тут же становится достоянием всей школы.

– Однако мы все еще не знаем наверняка, кто убийца, – со вздохом заметила Корделия. – Чем больше фактов, тем сложнее что-то доказать.

– Хорошо, что ты напомнила, – сказала Линдсей. – Тебе известно что-нибудь о финансовом положении Джеймса Картрайта, Пэдди?

Брови Пэдди Кэллеген изумленно взлетели вверх.

– Совсем немного. – ответила она. – В общем-то только то, что его дела не так хороши, как обычно. Ему не удалось подписать контракт на строительство корта для сквоша – это серьезный удар по его кошельку. И он не поменял в этом году машину, хотя делает это постоянно. Я даже слышала, что вся эта история с игровыми полями и нашим фондом окончательно подкосила его, но в это, право же, трудно поверить. – Ненадолго задумавшись, Пэдди продолжила: – Кстати, о Картрайтах: я бы хотела ответить на твой вопрос, который ты задала мне недавно. О заявлении Сары, сделанном ею полиции. Знаете, я думаю, что она ошибается. На самом деле все было наоборот. Когда я привела ее ко второму музыкальному классу мне пришлось остановиться у кладовой, чтобы переговорить с двумя ученицами младших классов, которых там не должно было быть в этом время, а Сара пошла вперед. Когда я вошла в класс, Сара стояла у шкафа и рассматривала какие-то ноты. Это показалось мне довольно странным, потому что она вообще никогда не интересовалась музыкой. Точнее, ее интересовало только музыкальное сопровождение к гимнастическим номерам, но чтобы вдруг листать ноты – такого за ней не водилось. Я велела ей положить ноты на место, потому что знала, что в комнате должна была заниматься мисс Смит-Купер. Не думаю, что это такая уж существенная деталь, но пусть уж вам все будет доподлинно известно – так сказать, для точности протокола.

– Понятно, – задумчиво протянула Линдсей. – Думаю, нам придется еще разок поговорить с мисс Картрайт. Не терплю, когда лгут. Это сразу заставляет меня думать, что такой человек что-то скрывает.

– Только не переусердствуй, Линдсей, – попросила Пэдди. – Сара не очень-то счастлива, и я чувствую себя ответственной за нее.

– Нет, Пэдди. С ней обязательно надо поговорить. Сейчас на карту поставлены куда более важные вещи, чем чувства Сары.

– Да знаю я это, только, пожалуйста, будь с ней ласкова, – попросила Пэдди. – Она взъерошится, как кошка при виде собаки, если ей что-то не понравится в твоих расспросах.

– Должно быть, ты шутишь, – с презрением промолвила Корделия. – Когда мы виделись с нею в последний раз, она вела себя очень дерзко, если не сказать, по-хамски. Сара – единственный человек, естественно за исключением Памелы Овертон, которому удалось вывести из себя твою любимую журналистку.

Пэдди снова рассмеялась, и на ее щеках даже заиграл легкий румянец. Но не успели Корделия или Линдсей заметить что-то по этому поводу, подошла надзирательница и повела их приятельницу в камеру.

– Мы скоро вытащим тебя отсюда, не забывай об этом, – сказала Корделия Браун на прощанье, глядя на исчезающую в дверях Пэдди.

К машине они шли, горячо споря. Корделия рвалась поехать в Уэльс к Энтони Баррингтону, но Линдсей передумала.

– Первым делом я должна поговорить с Сарой, причем немедленно, – заявила она решительно. – Баррингтон будет дома и позднее вечером. К тому же мы смогли бы поехать к нему завтра утром. А сейчас мне необходимо выяснить все с Сарой Картрайт. Она солгала нам, и я хочу знать почему.

– Вот с ней мы и можем поговорить в любое время, – возражала Корделия. – Мы и так знаем, что она нам врала, так что остается лишь выяснить, что заставило ее сказать неправду. Зато к Баррингтону надо ехать как можно скорее. Он – единственный, с кем мы даже не поговорили, хотя он может иметь к этой истории непосредственное отношение. И потом, ты же сама твердишь, что это – наиболее подходящий кандидат на роль убийцы. Что с тобой случилось, Линдсей? Совсем недавно ты просто рвалась в Уэльс, чтобы потолковать с ним по душам.

– Ну как ты не понимаешь?. – возмутилась Линдсей. – Ответы Сары могут все изменить! Вполне вероятно, что после разговора с ней нам вообще не придется ехать к этому Баррингтону. Не исключено, что нам даже удастся раскрыть преступление. Мы ничего не потеряем, если сначала поговорим с Сарой, зато можем много выиграть. Я знаю, что этот разговор – важнее всего.