Просматриваем бумаги, клиентами оказываются какой-то хозяин точек с шаурмой на рынке, ИП-шник, занимающийся установкой пластиковых окон и третий наш. Станислав Мазаев, кличка Мазай.

— Этот в какой комнате? — спрашиваю администраторшу.

— Там номера на дверях. Он в пятом.

Гриша остается внизу, присматривать за дамами, а мы с Баширом поднимаемся на второй этаж. Дверь, конечно же, заперта изнутри, за ней слышны глухие звуки секса. Джамбаев зрительно обследует дверное полотно, слегка дергает ручку, определяя качество замка. А потом резко наваливается и выбивает ее нахр*н.

Наш клиент, вскакивает с, прикованной к кровати лохматыми розовыми наручниками, проститутки и садится к нам лицом. Она панически пытается тоже сесть, дергает руками, но не получается. Так и застывает, сведя ноги и смотря со страхом во все глаза на происходящее.

Мазай сразу понимает, что мы по его душу, профессия обязывает. Он вскакивает и кидается к окну. Башир в два шага догоняет его, оттаскивает и роняет на пол.

— Надевай портки, прокатимся.

— Вы кто? — он судорожно сглатывает, кинув взгляд на пистолет у Башира за поясом брюк.

— У тебя тридцать секунд, чувак, — говорю нетерпеливо — я, бл*дь, устал. А уставший я злой.

Он одевается, уходим из борделя, закинув телефоны в мусорное ведро рядом со входом. Ключ от кабинета администраторши тоже бросаю туда. Мазай не сопротивляется, увидев еще и Ловцова, понимает, что знакомство и разговор будут не из приятных.

Глава 33

Лиза

Стук в дверь вырывает из рабочего процесса. Вот уже около получаса веду переписку с новым отелем Хургады по поводу сотрудничества.

— Входите, — вижу через стекло бухгалтера.

— Елизавета Павловна, у меня к вам просьба.

Выглядит странно, взвинчено как-то.

— Присаживайтесь. Что-то случилось, Антонина Петровна?

— Да. То есть… — она садится напротив — Я хочу пойти домой, мне не хорошо. Можно?

— Да, конечно. Вы съездили в главный офис? Кажется, вас сегодня вызывала главный бухгалтер?

— Да вот съездила на свою голову. Отойти не могу.

— Вас там обидели?

Внутри неприятно все сжимается и, давящее все это время, внутреннее напряжение, отзывается уколом боли.

— Нет. Я пообщалась со своим начальством, Светлана Юрьевна очень хорошая девушка, молодая, но толковая. Мы же с ней не первый раз пересекаемся.

При упоминании о молодой девушке в команде Градова, щемит в груди, но я справляюсь посредством глубокого вдоха, а затем такого же выдоха. Озабоченная Антонина Петровна этого, слава Богу, не замечает. Сколько же еще это будет болеть?

— Все случилось, когда я уже выходила из офиса. — продолжает женщина — Наш босс, этот Градов, он ехал со мной в лифте. Он и еще один налысо выбритый, я тоже видела его в офисе. Они вышли на парковку у здания, их остановил какой-то мужик в костюме, и они остановились на разговор. А потом Максим Николаевич нажал кнопку то ли на пульте, то ли на ключе от машины. Я точно видела, что он навел эту штуку в сторону джипа. Он завелся, а через несколько секунд как бахнуло, как запылало! Машина взорвалась, представляете? А я радом была, метрах в пятнадцати. Меня аж откинуло.

У женщины выступают слезы на моих глазах и ее жутко начинает трясти. Меня, кстати, тоже.

— Я ведь могла оказаться ближе и тогда все. Ближние машины тоже зацепило, они сгорели. Там начался хаос, прохожие разбежались, хорошо, что там только офисные ходят и еще был не обеденный перерыв. В прошлый раз я застала окончание обеда, так там столько народу в здание валило. Господи, что могло быть! — причитает бухгалтер, покачивая головой.

— Успокойтесь, Антонина Петровна. Уже все позади, идите домой, приходите в себя. Если нужно, можете несколько дней поработать из дома.

Успокаиваю ее, а у самой сердце трепещет, словно лично все увидела.

— Я сначала подумала, что он сам машину взорвал, а потом мне таксист, который вез меня, объяснил, что это такая функция есть на дорогих машинах, дистанционного запуска двигателя.

— Я попрошу Руслана, чтобы отвез вас домой, — встаю и выхожу в зал. Мне самой нужно восстановить моральное равновесие, не могу больше ее увещевать.

Оставшись одна, захожу в соцсети, ввожу запрос, читаю новости. «Второе покушение на бизнесмена Максима Градова», «Подрыв или случайность?» и тому подобного громкого содержания, названия статей пестрят на экране. Есть прикрепленное видео с камеры наблюдения. БМВ вспыхивает, словно спичечная коробка, и хоть оно без звука, я, кажется, даже слышу звук, как рвануло и как догорал автомобиль и несколько машин, по случайности, оказавшиеся рядом.

Что же у тебя происходит, Макс? Сначала стрельба, теперь это. Я даже не спросила у Антонины Петровны, что делал Градов, когда увидел взрыв. Ведь, очевидно, если бы их с Ловцовым не задержал какой-то человек, они сели бы в машину и взорвались бы вместе с ней.

От одной этой мысли становится дурно. Черт, Лиза, он бросил тебя, растоптал, словно тряпку, а ты сокрушаешься, что его снова чуть не убили. Но от себя не убежишь. Тру переносицу, только не плакать.

Когда, спустя неделю, после моего визита к нему в реанимацию, Макс так и не объявился, у меня началась апатия. Зная его, уже и не питала иллюзий, что он захочет меня видеть, хотел бы, ему бы ничего не помешало, даже камнепад.

Я не понимала, что мне делать, как жить дальше. Словно моя жизнь оборвалась на каком-то важном моменте, а дальше сто дорог и я не представляю по какой идти. Стою на месте — назад нельзя, а вперед не хочется. Не хочется без него, без людей, которые окружали меня, когда он был рядом. Может, и не сразу, но они, меня приняли, а я их. Мне было непросто, но я хотела жить, а сейчас нет. Это состояние сопровождалось постоянными вопросами без ответов. Почему? Что случилось, что так резко изменилось?

В тот день, когда мы собирали с Альбиной мои вещи, а я уже забронировала квартиру посуточно, на время пока буду искать новую, приехал дядя. Подруга ретировалась, а мы поговорили по душам, пришли к миру. Пусть не такому, как был раньше, но высказали каждый свою позицию, предельно честно. Он предложил пожить у него, пока не найду что-то стоящее. Я согласилась, это лучше, чем впопыхах заселиться непонятно куда.

А потом наступило состояние «ничего не хочу». Не хотелось искать квартиру, есть, кого-либо видеть, вообще выходить из дома. Дней десять я каждый день заставляла себя ехать на работу, питаться через силу, улыбаться через силу. Все ждала, когда наступит хоть какое-то облегчение. Но