Я не старался идти тихо: само получалось.

Рыжий ковер прошлогодней хвои еле слышно поскрипывал под ногами. Здесь было сыро, мелкие ветки не хрустели, когда я наступал на них. Со своей больной ногой господин Сэки вряд ли ушел далеко. Все равно, лучше поторопиться. Времени у меня мало. Да, я видел, в какую сторону направился старший дознаватель. Но лес большой, горы еще больше, а я всю жизнь прожил в городе.

Следопыт из меня, как из веера мачта.

Хвойный ковер выглядела нетронутым. Но Сэки-сан тяжелее меня, он хромает, ногу подволакивает. Должен оставить следы! Ага, вон левее хвоя разворочена. И еще, дальше. А рядом дырки – словно кто-то палку в землю втыкал. Одна дырка, вторая, третья…

Это же от палки господина Сэки! Он на нее при ходьбе опирается. Значит, я на верном пути! Не прошел я по следам и десяти шагов, как по лесу раскатилось:

– Тошико! Выходи! Тебя никто не обидит!

Старший дознаватель хрипел. Похоже, успел сорвать голос, зовя девчонку.

– Тошико! Хватит прятаться!

Я побежал.

– Тошико!

Я вывернул из-за валуна: огромного, замшелого, похожего на окаменевшее яйцо небесной птицы Хо-Хо. И едва не налетел на господина Сэки.

– Рэйден-сан? Что вы здесь делаете?!

– Господин Сэки, я…

– Вы должны искать Тошико! У вас есть свой участок поисков! Вы посмели ослушаться приказа, негодяй?!

– Простите дерзкого, Сэки-сан!

Я бухнулся на колени, ткнулся лбом в грязь. Поднял лицо, чтобы грязь не съела мои слова:

– Да, я не ищу Тошико!

– У вас, как обычно, есть оправдание вашей дерзости?

– Есть, Сэки-сан! Я не ищу Тошико, потому что я ее уже нашел!

– Нашли? Где?

– В доме, где мы остановились. Она пряталась в погребе.

– Похвально, Рэйден-сан. Хорошая работа. Зря я назвал вас негодяем. Встаньте, здесь грязно. Но почему вы прибежали ко мне? Почему не к инспектору Куросаве? И где, кстати, Тошико?

Я встал:

– Все там же, в доме.

– Вы с ума сошли! Она же опять сбежит!

– Не сбежит. Она дала обещание.

– Нет, вы все-таки негодяй. Трижды и четырежды!

Я упал на колени. Так мне было как-то привычнее.

– Я оставил своего слугу сторожить ее.

– Четырежды беру обратно. Дважды и трижды. И вы, значит, побежали ко мне?

– К вам, Сэки-сан! Вы мой господин, к кому мне еще бежать? Как хорошо, что вы хромаете! Иначе я бы не успел перехватить вас до общей встречи.

– Я ценю ваше рвение и преданность, – с непередаваемым сарказмом произнес старший дознаватель. – Теперь нам следует оповестить всех, чтобы возвращались. В первую очередь мы уведомим инспектора.

– Не надо инспектора, Сэки-сан! Не надо всех. Мой долг – поведать вам, как своему господину, нечто важное! С глазу на глаз, прошу вас! А потом вы сами решите, чем из этого делиться с остальными.

Я огляделся. Слуга господина Сэки стоял, прислонившись к дереву шагах в двадцати от нас. Его балахон цвета сырой глины превращал каонай в невидимку, сливаясь с бурой древесной корой. Слуга отвернулся, рыбьи глаза маски уставились в гущу кустарника. Всем своим видом безликий демонстрировал: «Меня здесь нет. Я постою в сторонке, господин, покараулю, чтоб вам никто не помешал.»

Как много говорит одна лишь поза!

– Я вас слушаю, младший дознаватель. Только покороче!

– Простите неразумного, Сэки-сан. Совсем коротко у меня не получится. Может быть, вы присядете? Вот подходящий пень…

Господин Сэки зыркнул на меня так, словно я предложил ему голыми руками раскопать свежую могилу. К счастью, спорить он не стал и присел на пень, с явным облегчением вытянув пострадавшую ногу.

– У меня уже есть один подходящий пень! – лицо Сэки Осаму было мрачней тучи, но я чуял, как в начальстве разгорается костер любопытства. – Зачем я только взял вас на службу? Давайте, выкладывайте. О чем вы хотели мне доложить?

– О фуккацу, Сэки-сан!

– Вы? Мне? О фуккацу?

– Да!

– Чувствую, меня ждет много нового.

Я не обманулся его тоном. Господин Сэки слушал меня самым внимательным образом.

Что такого необычного я знаю о фуккацу? Вы удивитесь, но кое-что знаю. А все благодаря моему болезненному любопытству, помноженному на шило в заднице. «Любознательности,» – поправляет настоятель Иссэн издалека. На его лице сияет кроткая улыбка святого. Настоятель Иссэн слишком добр ко мне. Любознательность? Приятно слышать, даже если это благая ложь.

Месяц назад, вскоре после истории о стальных мечах и горячих сердцах, я, пока не было других дознаний, штудировал архивные отчеты службы. «Перенимайте опыт, Рэйден-сан, – сказал мне Фудо, выдавая свитки. – Лучше изучить чужие ошибки, чем совершать свои. Вот, кстати, забавный казус со Счастливчиком Бенджиро…»

Счастливчик Бенджиро упоминался в отчете вскользь. Речь шла о другом расследовании; просто фуккацу Бенджиро произошло при сходных обстоятельствах. Дознаватель попался дотошный, не преминул уточнить: «второе фуккацу Счастливчика Бенджиро».

Это упоминание заинтересовало меня во сто крат больше самого дела – кстати, вполне заурядного.

– Да, был такой, – подтвердил архивариус, когда я прибежал к нему с вопросом. – Пережил два фуккацу, за что был прозван Счастливчиком. Первое случилось еще в детстве. Бенджиро исполнилось одиннадцать лет, насколько я помню. Подрался со сверстником, тот его толкнул, Бенджиро упал виском на камень… Две семьи его потом поделить не могли. Одни видят тело, кричат: «Сынок!» Другие слышат, что он говорит, рыдают: «Сынок!» Так на два дома и жил. Ровно через одиннадцать лет, когда ему стукнуло двадцать два, Бенджиро не нашел ничего лучшего, как опять влезть в драку. Кстати, во второй раз в жизни. Обычно вел себя тихо, не нарывался…

* * *

– Долг, – молодой ронин перегородил дорогу Бенджиро-второму. В голосе ронина звучала скука. – Ты должен Акено пятнадцать моммэ серебром.

– Почему пятнадцать?! Десять!

– Срок вышел. Теперь двенадцать.

– Я верну долг! Верну самому Акено!

– И еще три за мои услуги.

– Десять моммэ! Ни на мон больше! А тебе – ничего!

Бенджиро распалялся все больше. Изо рта его летели брызги слюны.

– Тебя надо вразумить, болван. Это обойдется тебе еще в два моммэ сверх всего.