— Как ты думаешь, они смогут подождать до пятницы?

Холлис сказал, что спрашивал, — да, они могут подождать до пятницы, но не позже. Если не принять решение к этому времени, они сочтут ответ отрицательным.

— Ты остаешься? — спросила Элли. Если Холлис останется — отлично. Ей нравился Холлис. Но потом она посмотрела на ящик своего стола и вспомнила, что не от нее зависит, будет ли она здесь жить или нет.

— Может быть. Я имею в виду, что… Послушай, как-то странно — говорить через дверь. Можно я открою?

— Что? Да, конечно. Извини.

Элли уже улыбалась, когда открылась дверь.

— Извини, я занималась.

На столе не было ни учебников, ни конспектов.

— Ну ладно. — Холлис прочистил горло. — В общем, я думаю, что останусь, и тогда смогу не вывозить свои вещи на лето, а не…

— Давай сделаем заказ в том индийском ресторанчике на Сэндэл-роуд!

— Давай что?

— Ну, закажем еду. Возьмем навынос. Поужинаем все вместе. Закажи мне, пожалуйста, курицу тикка масала. Сжасминовым рисом. А, и хлеб наан.

— Ладно. Курица. Жасминовый рис. Хлеб наан. Понял. — Холлис задержался в дверях; Элли с трудом удерживала улыбку на лице, ожидая, когда он уйдет. — Так, э-э-э… а платить будем каждый за себя или…

— А! Ой! Да, у меня есть деньги. Подожди.

Она сдернула сумочку со спинки стула. В бумажнике была двадцатифунтовая купюра, немного мелочи и кредитная карта, которую папа дал для экстренных случаев.

— Они ведь принимают оплату картой по телефону?

— Да, но они не разделяют заказы. Так что если ты хочешь…

— Ничего страшного. — Она протянула ему карточку. — Я угощаю.

Холлис колебался.

— Ты серьезно?

— Угу.

Он зажал карточку в ладони, как будто боялся, что та упорхнет, прежде чем он успеет ее схватить.

— Хорошо. Спасибо. Только Оливеру я ничего не скажу. Если он узнает, что еда бесплатная, он…

Элли махнула рукой:

— Пусть. Скажи Оливеру. Скажи всем.

Холлис посмотрел на карточку, потом на нее.

— Ну ладно… Я дам тебе знать, когда принесут еду, чтобы ты могла… — Он бросил взгляд на ее пустой стол. — Продолжай заниматься.

Ее улыбка держалась еще несколько секунд после того, как он закрыл дверь, по инерции.

Хотя индийскую еду из ресторанчика на Сэндал-роуд обычно доставляли не раньше чем через час, Элли показалось, что прошло совсем мало времени, прежде чем Холлис снова постучал.

Письмо не выходило у нее из головы, пока она спускалась по лестнице. Мысли о нем, как нежеланное объятие, сдавливали ей грудь и живот, удерживали ее вне кухни, пока остальные распаковывали еду. Запах специй перекрыл зловоние, исходившее от мусорного бака, который никто не опорожнял уже почти две недели. Коричневыми бумажными пакетами, пенопластом и пластиковыми контейнерами был завален весь стол. Ее соседи, как лисы на помойке, рылись в упаковках, вытаскивая то и это и накладывая на тарелки.

Самое большее, что Элли когда-либо снимала с карты, — пятнадцать фунтов на билет домой, к тому же это был экстренный случай, когда заболела бабушка, а тут продуктов фунтов на сто, не меньше. Она знала, что ее родители могут себе позволить и не такую сумму, но это было расточительство. А папа ненавидел расточительство. Расточительство — это пустая трата денег, времени, сил, вложенных в учебу.

— Элли, — позвал ее Холлис, но она зашла в кухню, только когда все вышли. Посмотрела на разбросанные пакеты и контейнеры, стараясь ни к чему не прикасаться без надобности. Потому что если она до чего-то дотронется, то начнет наводить порядок, а если начнет наводить порядок, то начнет уборку, а если начнет уборку, то это будет так, как было, когда она болела ветрянкой и папа велел не чесаться, а то зуд усилится. Если она начнет удовлетворять уборочный зуд, то уже не остановится.

Элли нашла свою курицу карри и хлеб наан, но рис уже перекочевал в тарелки Мэв и Оливера.

Она ничего не сказала, сев на пол в гостиной рядом с креслом Холлиса.

— Садись здесь, если хочешь, — предложил он и подвинулся, но Элли покачала головой.

Оливер открыл банку «Хайнекена» и произнес тост. За нее. Они все смотрели на нее и поднимали свои напитки: Лорна — диетическую колу, Мэв — «Хайнекен», Холлис — «Фостерс». Сама Элли не принесла ничего выпить.

— За виновницу торжества! За нашу принцессу Элли! — выкрикнул Оливер.

— За принцессу! — вторили другие.

Элли размышляла, ожидают ли они, что она что-то скажет, но ее предполагаемое выступление перестало быть актуальным, как только они опустили свои банки.

— Ты хорошо знаешь Диккенса? — полюбопытствовала Лорна.

— Не особенно. Но я играл Малютку Тима в пантомиме, — сказал Оливер.

Мэв фыркнула, и пиво попало ей в нос. Смутившись, она закрыла лицо руками.

— Ты играл в пантомиме? — уточнила Лорна.

— Когда мне было семь лет. Между прочим, я был чертовски хорош, к твоему сведению. Бернард Криббинс[15] играл Скруджа, и он сам мне об этом сказал. И даже предложил свести маму со своим агентом. Дал ей свой телефон.

Лорна схватила кусок чесночного наана с большой тарелки, стоявшей на полу, и поинтересовалась:

— И что же остановило блестящую карьеру актера-вундеркинда?

— Мама разбила нашу машину и… — Оливер откашлялся. — Мы попали в аварию. Ничего серьезного, но у меня оказалось повреждено колено. Я мог играть только хромых детей, а Малютку Тима, основную роль для хромоногого, я на тот момент уже сыграл. Так к чему было стремиться?

Он засмеялся, и все засмеялись вместе с ним. Но никто, кроме Элли, не заметил тени на его лице.

Даже Мэв, которая обычно была настроена на его эмоции, отключилась и не обратила внимания. Ее грызло чувство вины, и она то и дело поглядывала на входную дверь. Ей не следует сейчас веселиться с ними. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Она еще не пробовала индийскую еду. К тому же платила Элли. Мэв была на мели, и поход куда-нибудь обошелся бы ей как минимум в десять фунтов, а то и больше. Это было экономичное решение. Все смеялись, и она присоединилась к ним, хотя и не понимала, над чем они смеются.

Вечер продолжался в том же духе. Мэв цеплялась за нити разговоров, слишком боясь быть отодвинутой в сторону, чтобы делать какие-то значимые комментарии, и довольствуясь тем, что находится на заднем плане, хотя вместо этого могла быть в центре внимания вместе с Каллумом. Потому-то она и бросала взгляд на дверь, предвидя его появление. Как долго он будет ждать, пока не поймет, что она не придет?

Когда они