Недавно я… пусть переболела, потратила все силы, едва восстановилась, тут эти номера с Бертеном, побег, лес… Хорошо хоть, меня раньше не свалило.

Как меня вносили во дворец, как служанки раздевали меня и укладывали в кровать, я даже не чувствовала. Спать хотелось – смертельно.

Спа-а-ать…

* * *

Рамон постучался в двери королевского кабинета, дождался разрешения и вошел. Канцлер и король ждали и встретили его заинтересованными взглядами.

– Ну? – подался вперед Алонсо.

– Жива, здорова, сейчас спит у себя, – отчитался Рамон канцлеру.

– Рамон, – его величество сдвинул брови, – Ветана не пострадала как маг жизни?

– Ее дар тоже в полном порядке, если вы об этом. Гнездо мы накрыли, взяли кучу народа, теперь допросить – и в расход.

– Замечательно, – король довольно кивнул. – Подробности?

Рамон честно все рассказал, вызвав приступ хохота у короля и канцлера. Мужчины от души смеялись, качали головами.

– Молодец, девочка, – подвел итог его величество. – Я все же волновался.

Если бы Ветана не нашлась достаточно быстро, король вообще устроил бы нечто вроде призрачного хоровода. А десятка два злобных и голодных духов кого хочешь достанут.

И надо усилить меры безопасности. А то расслабились, распустились…

– О девушке или о ее даре?

– Одинаково, – ушел от ответа король. – Ты же не маленький такие вопросы задавать, сам все понимаешь.

Рамон понимал. И считал, что они тоже распустились. Надо было еще когда вычистить лечебницу! Еще после покушения на Алонсо! Кого на пытку, кого к дознавателям… А кто работать-то будет? Людей лечить надо, и нищету тоже, а кто этим займется?

Одна Ветана? И как она еще восприняла бы такие новости? Вряд ли с восторгом и пониманием. Маг жизни – ценность, и большая, а потому его величество корректировал свои планы по ходу действия, делая все, чтобы не внушить девушке отвращение к Короне. В ее глазах король должен быть строгим, но справедливым, кем-то между отцом и дядюшкой.

И добился своего, судя по рассказу Рамона Моринара.

Но как она справилась с этим лекаришкой!

– Я не понимаю, почему она не использовала магию. Могла бы оглушить его. Или вообще…

– Вообще магам жизни нельзя, забыл? – поинтересовался его величество. – Она от этого дар потеряет. А оглушить… так уметь надо. Это не ведром по голове, это магия. Чуть перестараешься, и у тебя на руках труп. Зачем такие риски?

Рамон задумчиво кивнул:

– Вета настоящий боец, таких мало.

Его величество переглянулся с канцлером. Ишь ты, боец… Хотя раньше от Рамона и таких слов нельзя было добиться в адрес женщин. Сильно он в молодости обжегся.

– Думаю, породу она нам не испортит, – кивнул его величество. И не удержался: – И Леклерам тоже.

Рамон на миг сверкнул глазами. Но так быстро, что, может, это просто отблеск свечей? И такое бывает…

Его величество все равно счел нужным напомнить:

– Не мешай молодежи. Пусть ищут общий язык. Мне маги жизни нужны.

– Да, ваше величество.

Эрик благосклонно кивнул.

Рамон ушел ближе к утру. Ушел подремать и Алонсо, а его величество смотрел в окно. Да, люди бывают удивительно глупы. Иногда? Нет, иногда они используют по назначению свой разум, а чаще всего считают, что они самые умные, а кругом одни болваны и дураки. Вот так получается почему-то.

Любой, кому удалось сходить налево или положить себе в карман пару медяков от казенных нужд, принимается воображать себя умным, сильным, обязательно очень хитрым… На чем и прокалывается. Рано ли, поздно ли…

Дай человеку подтверждение его ума, и он – твой. Хвали его за гениальность, восхищайся тонкостью замысла, элегантностью идеи, ее великолепным воплощением, которое тебе (еще бы!) и в голову прийти не могло… И он – твой. Чаще всего так и бывает. Есть редкие исключения, но каждого, каждого человека можно подловить на такой мелочи.

Если считаешь себя выше других, стоит чаще смотреть под ноги. А то ведь даже на плесени можно поскользнуться. Да так, что костей не соберут. Это и произошло с заговорщиками. И очень удачно. Осталось додавить последних, как клопов.

К себе его величество свои размышления, к сожалению, не применил. А просто сидел и думал, что все рассчитал правильно. Видимо, поглядев на это, жизнь и решила щелкнуть его по носу.

Больно.

– Вета! Ты пару минут нормально постоять не можешь?

– Не могу! – огрызнулась я на Линетт. Замучили же своими примерками! Хорошо хоть, фасон удалось отстоять! Но с цветом…

Удочерять меня обязаны были в цветах дома Моринаров. Красный и черный. И точка. Так что щеголяла я сейчас платьем из черного шелка на алом чехле. Нижняя юбка алого цвета, виднеющаяся в разрезе верхней, алый шелк в разрезах рукавов, алая отделка на воротнике. И даже алая лента в волосах.

Остальное черное.

Волосы мне тоже удалось отстоять. Я заплела привычную косу, разве что чуть пушистее, чем обычно, и пустила пару завитков выбиваться из прически. Линетт качала головой, а потом вздохнула, принесла откуда-то и впихнула мне рубиновые серьги. Два громадных камня, от одного взгляда на которые у меня заныли уши. И такая же брошь, приколоть к воротнику.

– Вета, ты сегодня становишься Моринар, надо, чтобы ты выглядела великолепно!

Я только вздохнула.

Ветана Тойри Моринар, так-то. А страшно. И даже немножко ничего не хочется. Оставили бы меня в покое хоть дня на три! Как же! Линетт сообщила, что на завтра, то есть уже сегодня, назначена церемония моего удочерения. И я должна выглядеть истинной Моринар!

Вот после этого все и закрутилось. Вокруг меня запорхали служанки, приводя в порядок кожу, ногти, волосы, потом явились портнихи и куаферы, и начался ужас. Даже УЖАС. Кромешный. Меня чуть не закололи булавками, вырвали половину волос, а из оставшейся попробовали навертеть такие кренделя, что я сорвалась и рявкнула, уже от души.

Подействовало, как ни странно.

Хотя кто его знает, что там больше помогло? Мой «грозный» рык или визит Палача, который пришел поинтересоваться, как я себя чувствую? Одного его взгляда на всю дворцовую шушеру хватило, чтобы последняя разбежалась по углам и притворилась мебелью. А я подавила недостойное желание вцепиться в Рамона и просить его посидеть тут сутки. До церемонии удочерения.

Хотя от Линетт это не помогло бы. Страшного Палача она не боялась. Рамон был тут же расцелован со всех сторон, у него поинтересовались самочувствием и даже завели разговор, что вот дочка кузины скоро прибывает в столицу…

Услышав последнее, Палач доблестно ретировался с поля боя, а меня оставили на растерзание этим жестоким людям. Но выглядела я великолепно, с этим было сложно поспорить. Кожа светилась изнутри, глаза блестели, волосы сверкали и вились…