Определенная правда жизни в его словах присутствовала, но меня заинтересовало другое. Что же это получается — все видели, как Щука «на меня облизывается», а я этого не видел? Почему не видел? Куда смотрел? В то время, как на нас смотрели все остальные?

Вообще-то это публичное обсуждение интимных подробностей пора бы пресечь, решил я. Только неловко как-то…

— А ты не завидуй, Рваный, — вдруг сказала Щука, все так же невозмутимо-спокойно. — Если я люблю Кира, то это еще не повод, чтобы всякие тут трепали свой язык на эту тему. Да, люблю, если тебе это интересно! И трахаюсь с ним со всем азартом, повизгивая от полного удовольствия! Какие еще есть вопросы?

«Ай, молодец девочка!» — подумал я. Действительно, если назвать вещи своими именами — это многое упрощает. Впрочем, это для меня она девочка, а для всех — коммандос, которую трудно вывести из себя сальной солдатской трепотней…

— Никаких, — смутился, наконец, Рваный. — Вопросов больше не имею. Если повизгиваешь… Любитесь себе на здоровье, если уж вам так приспичило, мне-то что за дело?

— Вот именно, — подтвердил Цезарь. — Никому никакого дела. Есть все-таки темы, которые настоящие джентльмены никогда не станут обсуждать в чужом присутствии, тем более — с чужими дамами.

— А я не джентльмен, — ворчливо откликнулся Рваный. — Еще чего захотели, чтоб я еще и джентльменом был в придачу ко всему… Торчим тут, на этой планете, как ржавые гвозди в новой мебели, и все туда же — этикет разводить… А то больше мне делать нечего…

— Молчи уж, — снова пресек его Цезарь.

— Ладно, молчу, молчу…

— Хорошо, мальчики и девочки, закрыли тему этикета! — подытожил я. — Теперь давайте вернемся к обсуждению положения ржавых гвоздей. В новой мебели, если пользоваться образным сравнением господина Рваного…

— Пользоваться, конечно, пользоваться, — вставил он. — Господин Рваный долго ходит по белу свету, знает, с какого конца фунт лиха жуют…

Мужики рассказали, что река выбросила их наверх не так уж далеко от нашего озера. Там тоже озера, тут вообще целая цепь озер, подпитываемых, видимо, той самой подземной рекой, которая протащила нас под поверхностью. Места вокруг безлюдные, в этом они уже убедились, даже странно, какой здесь простор и безлюдье, удивлялся Цезарь.

Рваный тут же сообщил, что ничего удивительного в этом нет, это сейчас здесь теплынь и рай земной, а потом будет пекло адово, потом — новый период оледенения, и тогда здесь вообще ничего не узнаешь, сплошная снежная пустыня. Он, мол, уже видел такие температурные шуточки, которые преподносят планеты с неустойчивой орбитой. Вон и растительность кругом явно не долголетняя, высоких деревьев вообще не видно, хотя для них здесь и вода, и почва…

Про свои приключения им долго рассказывать не пришлось. Все то же, что и у нас со Щукой. Провалились, очухались, плыли по течению. Цезарь рассказал, что он выбрался на поверхность, когда уж совсем отчаялся куда-нибудь выбраться. И первый, кого он увидел, был Рваный, выкарабкивающийся из озера на четвереньках. Сюрприз!

— Ага, сюрприз. Чуть не пристрелил меня с перепугу, — вмешался Рваный.

— Ну и пристрелил бы, невелика потеря, — добавила Щука.

— Кому как, — совершенно справедливо заметил Рваный…

Еще они видели следы Педофила, продолжал рассказывать Цезарь. Наткнулись неподалеку отсюда на его винтовку. Нет, не брошенную, а аккуратно прислоненную к камню… Самого искали, но так и не обнаружили. От Капусты — никаких следов. Может, объявится еще, кто знает, здесь вообще направленная связь плохо работает…

— Мы сначала заметили с горы вашу броню на берегу, а потом уже сигнал прошел, — уточнил Рваный. — Маскировочка у тебя, командир, никакая, хотя тебе, конечно, не до этого было… — не удержался он.

— Вас ждали, — буркнул я, чувствуя, что предательски краснею.

— Ждали — так ждали, — добродушно согласился Рваный. — Ждал конь волков, так и дождался… Но я не об этом. Есть тут в окрестностях одна фиговина, которая, действительно, может быть интересной. Я ее еще ночью засек, пока некоторые… ждали.

То, что он рассказал, оказалось и на самом деле интересным. Ночью он засек несколько вспышек неподалеку, на стрельбу — не похоже, слишком характерные вспышки. Значит — ракетодром. Судя по вспышкам — малые челноки, орбитально-планетарного типа, похоже — гражданские транспортники.

Странное место для ракетодрома, удивлялся Рваный, — неудобное, слишком далеко от экватора. Но — есть, за это он ручается, и направление-расстояние вычислил довольно точно —.250–300 километров на юго-восток. А так как до точки возврата нам теперь, как до Китая на четвереньках, подытожил Рваный, имеет смысл поинтересоваться, что за фигня и чем она может нам пригодиться, так, командир?

— А что это за Китай? Планета, где китайцы живут? — спросила Щука. — Почему не знаю?

Цезарь подтвердил, что именно там они и живут, точнее, жили когда-то. Потому что это не планета, а название страны, еще в древние времена, на Земле.

— Почему же туда добирались на четвереньках? — недоумевала моя красавица. — Они что, высоко в горах жили?

— Был такой способ передвижения, — пояснил Цезарь с апломбом бывшего журналиста. — Национальная традиция у русского и им сочувствующих народов. Обычно приурочивался к праздничным и выходным дням.

— Ага, — глубокомысленно проронила Щука, но было видно, что этот национальный способ передвижения остается для нее загадкой.

Судя по смуглой и яркой внешности, ее предки происходили откуда-то из залитых солнцем стран, так что славянские поговорки с их бичующей самоиронией она могла просто не понимать. Я подумал, что почти ничего не знаю о ней, до сих пор не знаю, и эта мысль вдруг отозвалась булавочным уколом ревности… Любимая и загадочная…

Усилием воли вытряхнув из головы неподобающие мысли, я снова углубился в карту вместе со Рваным. Судя по всему, где-то здесь… На карте никакого ракетодрома не было, но это как раз понятно, любая гражданская площадка — все равно военный объект. Секретность, маскировка и все прочее…

Да, здесь вполне может быть ракетодром, не лучшее место, но рельеф позволяет… И почему бы ему здесь не быть? — переглядывались мы. А это уже интересно, это — люди, цивилизация, и, главное, — энергия для брони, боеприпасы, пища!

Конечно, ракетодром противника… Но что еще делать, если до точки возврата теперь, как до Китая в этой самой позиции? На наших разряженных аккумуляторах до нее все равно не добраться, ни в этой позиции, ни в той, ни в другой… Останемся без брони — останемся совсем без всего, и голыми, и босыми в прямом и переносном смыслах…

— Тигр-1, Тигр-1, вызываю, прием… Тигры, я — Леопард-13, прием, вызываю… — услышал я вдруг в наушниках слабый, монотонный голос. Голос, похоже, бубнил в эфир давно и безнадежно.

— Я — Тигр-1, слышу тебя, тринадцатый, слышу тебя, прием! — тут же откликнулся я.