- Гохеррим, - добавил Джулдабедан. – Им должен стать гохеррим.

- Безусловно, - согласилась Мазекресс. – Это будет справедливо.

- Справедливо, - эхом вторил ей Бекуян.

- Другой выбор сейчас был бы неразумен, - подтвердила Лиу Тайн. – К счастью, у нас уже есть безупречный кандидат.

- Безупречный, - снова эхом повторил Бекуян. – Я не вижу изъянов.

Бракиозор поднял голову. Его взгляд оставался равнодушным. Аура не изменилась.

- Ты права, - задумчиво произнесла прекрасная женщина, что была сердцем Древнейшего. – У нас есть вершитель-вексилларий, но этого мало. Нам нужен вершитель-демолорд. Такой, чтобы присматривал за нами самими. Чтобы никому больше не захотелось возобновить старые усобицы.

- ДОЛЯ ХУДАЙШИДАНА БЫЛА ОЧЕНЬ ВЕЛИКА, - сказал Гламмгольдриг. – ОН УСТУПАЛ ТОЛЬКО НАМ С ТОБОЙ, МАТЕРЬ.

- И все, кто остался верен, тоже должны что-то получить, - добавил Джулдабедан. – Преданность должна вознаграждаться, иначе она слабеет.

- Но мы не можем выдать нашему палачу слишком мало, - заметила Лиу Тайн. – Его мощь не должна вызывать сомнений.

Все обернулись к Бекуяну. Мастер Порядка на миг побелел, потом почернел – а потом из огромного глаза донеслось:

- Бракиозор получит две трети счета Худайшидана. Этого будет достаточно. Из оставшегося две трети распределим между теми, кто подавлял восстание, а треть – теми гохерримами, что не присоединились к нему.

- И нужно создать резервный счет, - добавил Джулдабедан. – Мы потеряли много гохерримов. Из числа лучших. Понадобится немало времени, чтобы легионы вернулись к нормальной численности. Будущим воинам понадобится энергия.

- К счастью, прямо сейчас мы не ведем и не планируем больших войн, - улыбнулась Мазекресс. – Можно ускорить размножение разврагов и чрепокожих... а еще я могу породить новый вид боевого демона... восполним пока что убыль количеством.

Джулдабедану ее слова не понравились. Учитель Гохерримов чуть слышно скрипнул зубами и стиснул рукоять боевого шеста с лезвиями.

- НИЧЕГО СТРАШНОГО, ДЖУЛДАБЕДАН, - насмешливо произнес Гламмгольдриг. – В СЛЕДУЮЩИХ НАБЕГАХ ВЫ САМИ КАК-НИБУДЬ ВОСПОЛНИТЕ НЕДОСТАЧУ. А МЕЖДУ НАБЕГАМИ ВОССТАНАВЛИВАЙТЕ ПОПУЛЯЦИЮ ЕСТЕСТВЕННЫМ ПУТЕМ. МЫ ВЕРИМ В ВАС.

- Согласна, - кивнула Лиу Тайн. – Не думаю, что есть необходимость вводить режим поддержки гохерримов. Жизнь сама все расставит по местам.

- Но...

- К тому же сейчас мы обсуждаем не это. Мы обсуждаем нового демолорда. И мне кажется, мы пришли к общему решению.

- Пришли.

- ПРИШЛИ.

- Поздравляю, Бракиозор. Теперь ты один из нас.

- Хорошо, - только и ответил Бракиозор.

Вернувшись домой, он достал клинок и положил перед собой. «Пламенеющий» меч чуть заметно мерцал. По рукояти бегали искры.

Клинок тревожился. Не понимал чувств своего гохеррима.

Бракиозор тоже не понимал своих чувств.

Посидев и подумав, он взбурлил в очаге паргоронское пламя. Горн вспыхнул мгновенно, наковальня раскалилась. Из пустоты полился расплавленный металл, тут же начавший принимать форму.

Пока он застывал, Бракиозор снова обернулся к мечу. Тот много веков служил ему верой и правдой. Срубил несчетное число голов и поглотил настоящую бездну душ. Бракиозор сам сковал его, оторвав руку одному харгаллу. Они не расставались с того дня ни на минуту.

Клинок и гохеррим связаны теснее, чем можно себе представить... но Бракиозор больше не мог смотреть на свой меч.

В последний раз он взялся за рукоять. Размахнулся. И... швырнул клинок прочь.

Прямо сквозь Кромку. В какой-то из соседних миров.

Бракиозору не стало от этого легче. Но теперь он лишился именного оружия, и ему требовалось новое. Сковать гохерримский клинок – долгий и тяжелый труд. Это займет его на какое-то время.

На несколько дней. Возможно, недель. Работа позволит отвлечься.

И в этот раз он скует топор. Он менее привычен, но больше подобает в палаческом ремесле.

Мечей у Бракиозора больше не будет.

- С тех пор минули целые тысячелетия, - закончил Янгфанхофен. – Бракиозор стал демолордом. Имя Палача Паргорона внушает страх всему живому. Но счастья ему это не принесло. Даже сейчас он иногда целыми днями сидит дома и просто смотрит в стену. Для него все умерло с той женщиной.

Дегатти опасливо повернулся к дальнему столику – но тот был пуст. Байка затянулась – Бракиозор давно выпил свое пиво, съел яичницу и покинул трактир.

Незаметно и тихо.

- Печальная история, - покивал Бельзедор. – Но красивая.

- Без обид, но я не думал, что демоны способны на такие глубокие чувства, - усомнился Дегатти. – Вернее, не думал, что... ладно, неважно.

- Мы не сделаны из камня, мэтр Дегатти, - с легкой укоризной сказал Янгфанхофен. – Мы точно так же умеем любить и ненавидеть, как и вы. Наше существование – это не круглосуточное причинение страданий всему живому, как некоторые из вас считают. Большинство из нас живет самой обычной жизнью, просто с некоторыми поправками на то, что мы все-таки демоны.

- Кстати, Янгфанхофен, давно хотел спросить, - заговорил Бельзедор. – А как ты сам стал демолордом? Ты же не из первородных гохерримов?

- От первородных у нас остался только Джулдабедан, - рассеянно сказал Янгфанхофен, протирая бокал. – Учитель Гохерримов. Остальные давно мертвы, Худайшидан был предпоследним. А я стал демолордом банально и неинтересно – просто унаследовал счет и титул отца. Вот он как раз был из первородных. До сих пор помню, как ко мне явился семейный бухгалтер, когда я трудился на полевой кухне...

- Ты работал на полевой кухне?.. – изумился Дегатти.

- О да, я был лучшим! – расплылся в улыбке Янгфанхофен. – Ты бы знал, сколько интриг и подковерной борьбы велось среди вексиллариев, желавших заполучить меня в свой легион!

- Ты был таким окиренным воином?..

- Я был окиренным поваром! Легионеры ценили меня!

- И ради какого-то повара... ох, извини, не какого-то. Ради пусть даже самого лучшего повара велись интриги? – усомнился волшебник.

- О, мэтр Дегатти, вы даже не представляете, из-за какой порой ерунды, какого сора ведут интриги сильные мира сего, - ухмыльнулся Янгфанхофен. – Бывает, что даже могущественные демолорды ссорятся из-за такой дряни, что и не поверишь. А хорошие специалисты всегда в цене. Потому что демоническая сила – это, сами понимаете, вещь бесценная, но если у тебя есть только она – кем ты станешь, если вдруг ее лишишься? Никем, господа, абсолютно никем.

- Глубокая мысль, - хмыкнул Бельзедор, отпивая коктейль и съедая канапе. – Повар ты бесподобный, тут спорить невозможно.