– Какой смысл все взрывать, разрушать? Разве можно как-то объяснить эту невыносимую жестокость? Ведь страдают ни в чем неповинные люди. И все во имя удовлетворения чьих-то непомерных амбиций?! – продолжила она свой монолог.

Шариф задумался, а может, лишь принял задумчивый вид. Этого Ирина не смогла уловить.

– Наверное, ты права. То есть ты была бы полностью права, если б речь шла об амбициях. Мне бы, конечно, не понравилось, если бы кто-то вдруг решил взорвать один из моих отелей, – тут он усмехнулся. – Однако нельзя все так упрощать.

– Упрощать?!

– Да, если учесть, что на Востоке люди привыкли воспринимать мир как единое целое.

– Прости, я что-то не совсем понимаю…

– Пойми. Терроризм – следствие, а не первопричина.

– Не понимаю, к чему ты клонишь. Эта ваша восточная манера выражаться витиевато…

– А ты постарайся понять, – несколько раздраженно заметил Омер. – Так вот, позволь продолжить. Цивилизация дает человеку возможность и право воспринимать себя независимой социальной единицей, отделять себя от государства. Твои белолицые братья, надев военную форму, творят произвол в чужой стране, пытают и расстреливают мирных жителей, стараются навязать им свою волю. Даже русские так вели себя в Афганистане, недавно в Чечне. Борцов за суверенитет объявляют вне закона…

– А они, паиньки такие, не расстреливали русских, – возбужденно перебила Ирина. – Так что не надо…

– Хорошо, не русские, а американцы в Ираке или во Вьетнаме. Тебя устроит такое сравнение? И вообще, не советую рассуждать о терроризме с горячей головой. Это только мешает восприятию. На чем я остановился? Суть в том, что восточному человеку такая двойная мораль – для себя и для других – непонятна, противоречит сложившемуся менталитету. Для араба американский солдат и Америка – это одно целое, и он ведет с ними борьбу в равной мере доступными ему средствами.

– У меня складывается впечатление, что ты оправдываешь терроризм.

Шариф слегка растерялся. Чувствовалось, он недоволен, что так увлекся.

– Я не оправдываю, я объясняю…

– Ответь. Для чего надо было взрывать этот несчастный базар. Кому это было надо? Арабам, американцам, русским?

Омер как-то недобро посмотрел на женщину. Ей показалось, что этот взгляд кричит ей: остановись, не тереби, весь мир состоит из сволочей, а ты о каких-то частностях… Он сдержал себя.

– Не обижайся, дорогая. Надеюсь, договор уже готов.

* * *

Уже лежа в постели, Ирина никак не могла остыть от впечатлений. Странный разговор никак не уходил из головы. Лучше бы она его и не начинала. Да, конечно, в каком-то смысле он приблизил ее к пониманию Востока. Но с другой стороны осталось опасное ощущение недосказанности. Женская интуиция упорно подсказывала ей, далеко неглупой, что Омер был не до конца откровенен и, похоже, сам из-за этого страдал.

Когда он почти бесшумно открыл дверь карточкой-«вездеходом», она попыталась сделать вид, что спит. Но подобная милая хитрость Омера не остановила. Вперед! С места в карьер.

– Подожди, глупенький, я еще не готова. – Она попыталась шепотом, будто кто-то чужой был рядом, замедлить его сумасбродный порыв.

Но этот цивилизованный азиат ничего не понимал и ничего не слышал. Ирине только и оставалось, как смириться, тем более что она уже знала наперед, что настоящая, естественная страсть тридцатипятилетней женщины настигнет ее чуть позже.

Совсем скоро так и случилось. Омер понял это по сдержанному гортанному стону не избалованной сексом женщины и порадовался за себя. Тем более, что давно не испытывал подобного «долгоиграющего» оргазма. Нет, его Надия – конечно, совсем другие эмоции. Покорность, сдержанность. А эта русская, упертая как самый последний мул, хочет верховодить во всем. Вот и сейчас Омер как дворовый кот прижал ее прекрасную головку к подушке.

– А-а-а-а! – закричал он от перегретого возбуждения. – Я люблю тебя, Ирина! Я еще никому не говорил такого!

– Даже своей любимой жене? – осаждая напор его естества, спросила она.

– Мы не говорим этого своим женам, – прерывисто дыша, выдавил из себя Омер.

– Только любовницам?! – хихикнула она в подушку и сдержанно застонала, завершив процесс. – Все ты врешь, дорогой Шариф.

– В каком смысле? – искренне не понял Омер.

Перевернувшись на спину, Ирина едва сдержала смех, увидев голого, волосатого пятидесятилетнего мужчину, сидящего в позе лотоса с лицом обиженного мальчика.

– Что ты смеешься? – зло спросил Омер.

– Смешно, вот и смеюсь.

– Не буди в мужчине зверя, – прошипел араб.

– Глупый ты у меня, – нежно пригладив редеющие волосы мужчины и проведя рукой вниз по груди в самый низ, миролюбиво сказала она, – а еще собираешься быть моим партнером.

– Собираюсь, – приосанился Омер и от этого стал выглядеть еще смешнее.

– Тогда я должна знать о своем партнере все! – твердо, словно оба участвовали в сложных переговорах, заявила она. – Ты за ужином прикрывался дежурными словами, но я-то видела, что ты сам не свой.

– Угадала. Ты, моя девочка, сама проницательность. Но и я хочу знать о тебе все.

– Я открыта для тебя полностью, дорогой. – При этих словах Ирина кокетливо раздвинула ноги.

– Блудница! Настоящая блудница! Прикройся.

– Глупец! Какая из меня блудница, если уже два года не знала мужчин. А ты обзываешься.

Омер понял, что наступил долгожданный момент. Она сама вспомнила о муже. Удобнее момента может и не быть. Еще в день приезда в Дамаск он спросил верного бен Джелала, не от него ли он слышал русскую фамилию Каплунский? Ни капли не удивившись, Ахмед охотно подтвердил, что от него.

Анатолий Каплунский как раз тот самый компьютерный магнат, который, по добытым Ахмедом сведениям, землю носом роет, чтобы получить от американского инженера Даконто контракт на производство заводных компьютеров. И, кажется, ему это удалось.

– А ты любила своего мужа? – неожиданно спросил Омер. – Только начистоту.

– Если ты, мой друг, поступишь так же, когда наступит моя очередь спрашивать. Знаешь, мы в детстве играли в правду. Не очень простая игра, если быть честным.

– Согласен. Отвечай.

Омеру не терпелось услышать ответ. От него зависело продолжение.

– Не любила, но уважала. Поэтому даже после развода у нас сохранились доверительные отношения. Если тебе важно именно это.

– Ты, как всегда, угадала. Помнишь, я сразу сказал, что эта фамилия мне знакома. Теперь я навел справки. – Омер встал с кровати и пошел в ванную.

Ирина услышала, как полилась вода из душа.

– Понимаешь? Возможно, у него какое-то дело с моим заклятым врагом! – крикнул Омер из ванной комнаты. – Я не пожалею любых денег, чтобы разрушить их альянс или даже перекупить его долю. Сдается мне, что твой бывший муж жаден до денег. Он кто, еврей? И это хорошо. Когда вернешься в Москву, сможешь ненавязчиво уточнить ситуацию?