– С чего ты взяла, что я раньше не замечал?

– На лице было написано.

– А теперь?

Они уже вошли в комнату и неестественно застыли друг перед другом.

– Теперь я не знаю… – неуверенно выдавила она и смущенно подняла на него вопрошающий взгляд. – Тебя трудно понять.

– Потому что я остолоп! – быстро согласился Миша. – Но знаешь, я могу измениться, если ты мне поможешь.

– Таким вещам не учат. Все должно происходить само собой.

– Ах, ты так?

Он попытался ее обнять, но Валя инстинктивно уперлась руками мальчишке в грудь.

– Нет, не надо… Не сейчас… Пожалуйста! – Голос ее звучал тихо и неубедительно.

– Еще чего, – пробормотал он грубо. – Раз пришла, значит, молчи.

Миша потянул Валю на кровать и начал медленно раздевать.

– Не надо… Я прошу тебя… Мне страшно.

Но вдруг девушка поддалась и, повинуясь неистребимому природному зову, обняла его за шею. Именно этот ее порыв выбил Мишу из колеи. Он едва сдержался, чтобы не разразиться идиотским смехом, и тут осознал, что ничего не получится. Внутри что-то оборвалось.

– Прости, – произнес он извиняющимся тоном, – кажется, я сегодня не в форме.

Он безвольно отстранился от девушки и отвернулся к окну. От полной беспомощности Миша готов был наложить на себя руки. Такой тупик!.. Так, может, лучше, пока не поздно, вообще отказаться от несбыточных иллюзий?..

В гостиной было тихо, будто кто-то выпустил из квартиры живой дух. Виктор выглянул в дверь. Мишка сидел в своем углу один.

– Что, Валя уже ушла? – спросил он разочарованно.

– Ушла, – недовольно буркнул сын. – А ее никто не звал.

– А я по наивности подумал, чаю попьем вместе. Очень симпатичная у тебя подруга. Неужели тебе не интересно за ней поухаживать, узнать, что она любит, пригласить на свидание, подарить цветы?

– Мне не хочется по умолчанию.

– Но почему?

– Полный отстой!.. Надо куда-то ходить, прыгать вокруг. А ее начнет глючить, капризничать станет, чего-то требовать, словом, время отнимать. Я этот хард знаю, все время норовит вразнобой. Жмешь на одно, а получаешь другое…

– Надо знать, на что жать. Девушка тебе не компьютер! – в сердцах выпалил Виктор.

– А ты знаешь? – возразил Миша. – Сам сутками сидишь в своей программе, но я же тебя не упрекаю?

– Это работа! Она нас кормит!

Что-то в словах сына показалось Широкову подозрительным. Будто тот вложил в них некий потаенный смысл.

Когда же это началось?

Он мучительно стал перебирать в памяти вполне безобидные эпизоды воспитания сына, пытаясь отыскать в них сбой, и вдруг вспомнил расширенные от удивления и восторга глаза маленького Мишеньки. Они смотрели на него зачарованно, наивно принимая на веру волшебство, которое придумал отец.

Да-да. Получается, что всему виной та виртуальная сказка! Неужели сын пошел по его стопам? Но, стоп! Для него компьютер – рабочий станок. А у Мишки? Интеллектуальный онанизм! Как же?! Все подвластно легким движениям пальцев, один из которых постоянно на курке. В любую секунду готов нажать заветную клавишу «Enter». А там за ней мир во все окно…

* * *

Сгорая от нетерпения, Миша вернулся к компьютеру. Однажды, когда родители ушли на работу, а бабка сорвалась на целый день в косметический салон, он решился «на вскрытие» отцовской программы, еще не предполагая, что из этого получится. Он натянул на голову адаптер, подключил его диск к своему компьютеру, но дальше все оказалось не так просто. Хард был конфигурирован под отцовский ноутбук, и пришлось изрядно попотеть, прежде чем компьютер его обнаружил. Однако и потом он упорно не желал запускаться. Когда спустя три часа, казалось, все было готово, вернулась бабка. Хорошо, что он закрылся на внутреннюю защелку, предусмотрительно поставленную еще года полтора назад. Второй благоприятной возможности влезть в отцовскую программу пришлось дожидаться чуть ли не неделю. На сей раз он легко справился с запуском.

То, что открылось дальше, трудно было назвать программой. Это была какая-то новая, совершенно необычная универсальная среда, которая позволяла пользователю, словно волшебнику, легко лепить любые образы. Для начала Миша решил воспользоваться уже готовым набором визуальных элементов. И включил опцию «Река», затем выбрал время года «Июль», добавил антураж в виде «Кусты», «Полевые цветы».

Программа неожиданно потребовала ввести личностные параметры.

Что он имеет в виду?

Отказавшись вводить отсебятину и слегка помедлив, словно размышляя над чем-то, он нажал «Еnter» и стал ждать, что из всего этого получится.

Сначала послышалось едва заметное гудение в звукоприемнике импульсного адаптера. Через несколько секунд оно исчезло, как бы растворившись в мозгу, а экран компьютера стал увеличиваться в размерах, словно наползать, пока не занял все свободное пространство вокруг.

Миша увидел берег реки и всем телом ощутил, как припекает летнее солнце. В нос били пьянящие запахи скошенной травы и цветов. Рядом пропищал комар и нагло сел на лоб. Миша его мигом прихлопнул, но теперь его внимание привлек гудок плывущего по фарватеру буксира, тянувшего за собой две баржи с мешками.

Пробравшись через густой кустарник, Миша подошел к воде. Здесь пахло тиной. Он осторожно опустил руку в воду. Холодно. Хотя и июль.

Потрясающе! Его отец – гений!

Однако пора возвращаться. Хорошо бы скопировать программу, чтобы потом не лазить как воришка в кухонный шкаф. Он уже собрался нажать на опцию «Logout», как вдруг заметил каталог с персональными настройками, упрятанными под значком «Save». Здесь оказалось всего три закладки. Одна из них назвалась довольно странно для компьютерных программ «Ирина».

Миша прекрасно понимал, что стоит на пороге чего-то запретного, что дальше личная жизнь отца, в которую он не имеет права вторгаться ни под каким предлогом. Но искушение сильнее разума.

Широков-младший посмотрел на часы – четверть четвертого. Что-то прикинул в уме. Была не была! Он решительно установил хронометраж самоконтроля на двадцать минут и подвел мышку к закладке. Внутренний голос все еще нашептывал, что делать этого не надо, но мозг уже не слушался, волна сладкого предощущения уже захлестнула его, и Миша дал ей зеленый сигнал.

Предметы вокруг постепенно приобретали форму, объем, запахи. Это был какой-то городок, какие он видел раньше только в кино, с кривыми улочками, змейками, спускающимися к набережной, с яркими витринами магазинов и небольшими лавками, заваленными экзотическими сувенирами.

Шум, смех, суета, чей-то гортанный говор, ароматы жареного мяса, запеченных овощей и свежих лепешек, перемешанные с неповторимыми запахами близкого моря. Несколько раз его в толпе толкали и весело, словно ничего не произошло, красиво произносили: «Sorry!..»