Но приглашение было столь искренне, что Степан, позабыв об опасности, шагнул за порог, спеша оказаться по ту сторону проема. Но, некстати подвернувшаяся, дверная ручка зацепилась за рукав и дернула его обратно.

Чертыхнувшись и рывком отделавшись от досадной помехи, парень опять попытался выйти наружу, — но в этот раз ежевичным кустом, в широкую штанину шаровар впился невесть откуда взявшийся гвоздь. И опять удержал чародея по эту сторону двери…

Недовольно ворча и проклиная собственную неуклюжесть, Степан высвободил одежду из глупого плена, но к тому времени, вместе с занимающимся вдали рассветом, очарование лунной ночи постепенно развеялось, и он, привалившись плечом к дверному косяку, остался на месте. Очень вовремя вспомнив — где мог оказаться из-за собственной неопытности и неосторожности. В мир мертвых войти не сложно, воротится — труднее.

Впереди, куда не кинь оком, стелилась гладкая, ярко-зеленая весенняя степь, устланная еще не рванувшимися в рост травами. Бескрайняя равнина, беззащитная, доступная, трогательно усыпанная бледно-розовыми и белыми цветками пушистого клевера и нежных ромашек.

Степан догадывался, что воображение и мысли девушек должны существенно отличатся от того, что грезится парням, но, только попав в сон Аревик, он осознал — насколько огромна эта разница. И не слишком удивился, когда с небес к нему ярким облаком порхнула райская птица. Вообще-то она больше всего напоминала разукрашенного во все цвета радуги разъевшегося голубя, удерживающего в коготках ветку благоухающей сирени, но тут уж как говориться: "кто спит — тот и зрит…". Еще неизвестно, что усмотрел бы другой чародей, сумевший заглянуть в его собственные — Степановы сновидения.

Поэтому цветущую ветку из лапок птицы он вежливо принял и любезно поблагодарил. После чего, не менее учтиво поинтересовался: не видела ли та, случайно, где-то поблизости молодую девушку?

— Здесь много девушек, добрый молодец… Белокурые, златовласые, чернявые… Худенькие и гладкие… Высокие и крохотные, стройные и упитанные… — прощебетала разноцветная птица, елейным голосом опытной армянской свахи. — Какую именно красавицу рисует твое сердце или воображение? Хочешь получить интересную собеседницу, для мудрой и милой беседы, или — предпочитаешь фривольную озорницу, для не столь мудреного, но не менее приятного времяпровождения?

От столь неожиданного предложения Степан даже опешил чуток, но быстро сообразил, что это на сон девушки накладываются его собственные фантазии. В конце концов, он молодой парень, со всеми соответствующими возрасту желаниями. Тем более что только христианство обещает своим последователям в загробной жизни вечный покой и ангельское хоровое пение. Иные религии более щедры и изобретательны насчет посмертного вознаграждения для праведников или героев.

— Мне бы, птичка-невеличка, Аревик найти. Она тут, у вас, случайно оказалась. Преждевременно…

— Никто не в силах провидеть свою судьбу, добрый молодец… Может, и преждевременно. А может — в сам срок, — степенно ответствовало яркое словно радуга, пернатое облако, наверняка доставая ответы из памяти недоученного чародея. Даже знакомые менторские интонации Оха Черноборода в ее голосе послышались. — Возможно, тебе суждено ее в Явь воротить, а может, это она здесь как раз для того — чтоб тебя с собой позвать?.. Кто знает?

— Ты мне, сладкоголосая птица, только скажи: где она? — немного подольстился к собственному подсознанию Степан. — А там, мы с ней, уж сами как-нибудь разберемся.

— Чудной ты, добрый молодец… — засмеялась, словно хрустальные колокольчики рассыпались, райская птичка. — Ищешь того, чью руку в ладони сжимаешь. Я-то думала, ты свою нынешнюю зазнобу ко мне на обмен привел. А ты — пошутить заглянул…

Радужная птица, обижено каркнула вороном, взмахнула крыльями, обдав парня напоследок ароматом сирени, и взмыла в небо.

Проводив ее взглядом, Степан боковым зрением отметил, что рядом с ним и вправду возник немножко размытый девичий силуэт, отдаленно напоминающий Аревик, который он и в самом деле удерживал за руку.

— Меня что ли ищешь? — прошелестел призрак.

— Тебя, красавица… тебя, — обрадовано воскликнул Степан.

— Зачем?

— А пора тебе домой возвращаться, красна девица!

— Мне и тут хорошо…

— Тут хорошо, а дома еще лучше будет. Да и родные тебя уже заждались. Беспокоятся о своей Аревик. И отец, и мать, и дедушка Аветис… Даже братец Рубен места себе не находит.

— Родные… — безразлично повторил призрачный облик девушки, даже не пытаясь понять о чем говорит этот парень. — Чей дедушка?..

— Пошли домой, а? — продолжал уговаривать безтелесное создание Степан. — Очень тебя прошу.

— Зачем?

Судя по тому, что призрак начал истончаться, завязавшийся разговор был ему совершенно не интересен.

— Но ведь ты живая! Молодая, красивая… У тебя еще вся жизнь впереди! Любовь, семья, счастье!

— А что такое любовь? — повернула к Степану бледный овал лица, с еще угадывающимися на нем глазами, призрачная дымка.

— Гм, — растерялся от такого прямого вопроса парень. — Ну, ты и спросила, красавица. Этого толково и понятно ни один мудрец объяснить не сможет. Куда уж мне, недоучке.

— А ты попробуй. Вдруг, получится?

Степан попытался сильнее стиснуть еще более истончившуюся ладошку и, чувствуя, что в следующее мгновение девушка окончательно ускользнет, торопливо заговорил:

— Любовь? Ну, мне кажется, это такое состояние души, когда ты настолько счастлив, что и солнце ярче светит, и воздух свеж, и цветы пахнут сильнее! Когда расстояние не имеет значения, а ты готов своротить горы, заслоняющие от тебя окно любимой! Когда каждый день прожитый без ее улыбки — пропал зря! Когда минуты до встречи тянутся как патока, а часы превращаются в пытку!..

— Да, — согласился призрак, становясь уже совсем прозрачной. — Именно так говорят поэты и все ловеласы, желающие заманить простушек в свои сети. Но, разве ты сам не слышишь, что за всеми этими сладкими и высокопарными речами нет ни чувств, ни мыслей. Такими трелями легко задурить голову восторженным девицам, чьи юные тела сами желают запретных ласк. Но я-то бестелесна, а моя душа не ощутила в красивом ответе биения живого сердца.

Степан обижено моргнул, потер свободной рукой кончик носа и проворчал с досадой.

— Вообще-то, мне еще никому в любви объясняться не приходилось. Так откуда ж знать, какие именно слова принято произносить в таких случаях, а какие — считаются затасканной благоглупостью? Я думал: надо как-то возвышенно, красиво… Да, уж… Живые девушки, говорят, капризны до ужаса — но с бестелесными духами им явно не тягаться. Мы вот тут с тобой в загадки играем, да в красноречии упражняемся, а тем временем настоящая Аревик умирает! И чтоб вернуть ее к жизни, я тебя, напыщенная бестелесная кукла, силком обратно потащу, если придется.

— Зачем она тебе? — полюбопытствовал призрак. — Понравилась? Действительно влюбился, или поиграть в героя, эдакого спасителя красавиц, захотелось?