Молотов прослушал инструкцию с неослабным вниманием и приказал своему секретарю записывать всё как можно полнее и точнее.

Затем Молотов сказал, что, учитывая важность моего сообщения, он не может сразу дать мне ответ, что он должен сначала представить отчёт своему правительству. Однако он сразу может сказать, что советское правительство тепло приветствует намерение германской стороны достичь улучшения отношений с Советским Союзом. Сейчас же, до того как он получит указания от своего правительства, он хотел бы выразить мне свою собственную точку зрения в связи с предложением немецкого правительства.

Поездка министра иностранных дел Рейха в Москву потребует широкой подготовки, если мы хотим, чтобы предполагаемый обмен мнениями привёл к каким-то результатам…

Молотов отметил, что он по-прежнему ещё не готов на дальнейшие заявления о визите сюда министра иностранных дел Рейха. Ему кажется, однако, что для такого визита необходимо предварительное выяснение и подготовка конкретных вопросов с тем, чтобы в Москве всё не ограничилось просто переговорами, а были бы приняты отдельные решения. Он горячо присоединился к моему заявлению, что было бы желательно поспешить, чтобы ход событий не поставил бы нас перед уже свершившимися фактами. Он, однако, должен повторить, что, если немецкое правительство склоняется к идее заключения пакта о ненападении или к чему-то подобному, то можно уже сразу приступить к обсуждению этих вопросов.

Он просил информировать мое правительство в этом направлении.

Граф фон Шуленбург

Москва, 16 августа 1939 г.»

В тот же день, 16 августа, посол Германии в СССР фон Шуленбург пишет письмо статс-секретарю Министерства иностранных дел Рейха Шнурре:

«Глубокоуважаемый статс-секретарь!

В связи с моим разговором с господином Молотовым я хотел бы подчеркнуть следующее.

Господин Молотов был необыкновенно податлив и откровенен. У меня сложилось впечатление, что предложение о визите министра Рейха сюда лично очень польстило господину Молотову и что он рассматривает это как доказательство наших добрых намерений. (Я сужу об этом на основании газетных сообщений – Москва попросила, чтобы Англия и Франция прислали сюда министра, но вместо этого приехал только господин Стрэнг, потому что Лондон и Париж рассердились, что господину Ворошилову не позволили принять приглашение на британские манёвры. На самом деле, это является совершенно другим вопросом, так как высокопоставленные советские лица до сих пор никогда не выезжали за границу.)

Во вчерашних заявлениях господина Молотова также заслуживает внимания удивительная сдержанность в его требованиях к нам. Он ни разу не произнёс выражения «Антикоминтерновский пакт» и также не требовал более от нас, как делал это во время последнего разговора, «отказа от поддержки японской агрессии». Он ограничился пожеланием, чтобы мы содействовали урегулированию советско-японских отношений. Ещё более примечательно его совершенно ясно выраженное желание заключить с нами пакт о ненападении.

Несмотря на все наши усилия, нам не удалось полностью выяснить, как господин Молотов хочет разрешить вопрос о прибалтийских государствах…»

О польских делах, а также о стремлении не дать англичанам опередить себя министр иностранных дел Германии телеграфировал своему послу в Советском Союзе графу Шуленбургу:

«№ 179 от 16 августа. Срочно! Лично господину послу.

Берлин, 16 августа 1939 г. – 16.14

Получено в Москве 17 августа 1939 г. – 01.00

Я прошу Вас снова встретиться с господином Молотовым, чтобы сообщить ему, что в добавление к вчерашнему посланию для господина Сталина Вы хотите передать ему только что полученную нижеследующую инструкцию Берлина, связанную с вопросами, поднятыми господином Молотовым. Пожалуйста, передайте господину Молотову следующее.

1) Вопросы, поднятые господином Молотовым, соответствуют пожеланиям Германии. То есть Германия готова заключить пакт о ненападении с Советским Союзом, и, если того пожелает Советский Союз, этот пакт не будет подлежать изменениям в течение двадцати пяти лет. Далее Германия готова совместно с Советским Союзом гарантировать безопасность прибалтийских стран. Наконец, следующее – что полностью соответствует позиции Германии: Германия готова использовать свое влияние с целью укрепления русско-японских отношений.

2) Исходя из настоящего положения и учитывая возможность возникновения когда-либо серьёзных инцидентов (пожалуйста, объясните в этом месте, что Германия не намерена бесконечно терпеть польские провокации), фюрер считает, что было бы желательно быстрое и основательное выяснение немецко-советских отношений и взаимное урегулирование неотложных вопросов.

В силу этих причин министр иностранных дел Рейха заявляет, что он готов прилететь самолётом в Москву в любое время после пятницы 18 августа, имея от фюрера все полномочия для рассмотрения и решения всего комплекса германо-советских вопросов, а если представится возможность, то и для подписания соответствующего договора.

Дополнение.

Прошу Вас зачитать господину Молотову эти инструкции и запросить мнение советского правительства и господина Сталина. Добавлю совершенно конфиденциально для Вашего сведения, что мы были бы особо заинтересованы в том, чтобы моя поездка в Москву состоялась в конце этой недели или в начале следующей.

Риббентроп».

Посол Германии в Советском Союзе телеграфирует в Министерство иностранных дел Рейха.

«№ 182 от 17 августа.

Очень срочно! Секретно! Москва, 18 августа, 05.30

Ссылаясь на Вашу телеграмму № 179 от 16 августа.

После того как я зачитал Молотову дополнительные инструкции, Молотов, не вдаваясь подробно в их содержание, заявил, что сегодня он сможет дать ответ советского правительства на моё сообщение от 15 августа. Сталин с большим интересом следит за переговорами, он информирован обо всех деталях и полностью согласен с Молотовым.

Господин Молотов зачитал ответ советского правительства, который в переданном мне тексте выглядит следующим образом:

«Советское правительство ознакомилось с заявлением германского правительства, переданным 15 августа графом Шуленбургом, относительно его желания действительно улучшить политические отношения между Германией и СССР.

На основании официальных заявлений отдельных представителей правительства Германии, которые зачастую носили недружелюбный и даже враждебный характер по отношению к СССР, у Советского Союза до совсем недавнего времени создавалось впечатление, что германское правительство, действуя под предлогом угрозы столкновения с СССР, готовилось само к такому столкновению и обосновывало необходимость своей постоянной гонки вооружений неизбежностью такого столкновения. Не будем напоминать о том факте, что германское правительство посредством так называемого «Антикоминтерновского пакта» стремилось создать единый фронт группы государств, направленный против СССР, и с особым упорством пыталось втянуть в него Японию.