Господин Сталин сказал, что, согласно имеющейся у него информации, сумма, затраченная Англией на подкуп турецких политических деятелей, значительно превышает пять миллионов фунтов стерлингов…

4. Англия. Господин Сталин и господин Молотов с враждебностью отозвались о британской военной миссии в Москве, которая ни разу не высказала советскому правительству, чего она в действительности желает.

Министр иностранных дел Рейха отметил в этой связи, что Англия всегда старалась и до сих пор старается мешать развитию хороших отношений между Германией и Советским Союзом. Англия слаба и хочет заставить других бороться за её самонадеянные претензии на мировое господство.

Господин Сталин с жаром поддержал это мнение и заметил следующее: британская армия слаба, британский флот не заслуживает больше своей былой репутации; конечно, британские военно-воздушные силы возросли, но у них не хватает лётчиков. Если Англия, несмотря на это, продолжает господствовать в мире, то это объясняется глупостью других стран, которые всегда позволяют себя надувать. Например, просто нелепо, чтобы несколько сотен британцев господствовали над Индией.

Министр иностранных дел Рейха согласился с этим и конфиденциально сообщил господину Сталину, что недавно Англия попыталась прощупать почву и в этой связи сделала какие-то намёки на 1914 год. Это пример типичного английского глупого манёвра. Министр иностранных дел Рейха предлагал фюреру заявить британцам, что на любой враждебный акт со стороны Англии в случае германо-польского конфликта Германия ответит бомбардировкой Лондона.

Господин Сталин заметил, что упомянутым прощупыванием было наверняка то письмо Чемберлена к фюреру, которое посол Гендерсон передал 23 августа в Оберзальцберге. Сталин далее выразил мнение, что, несмотря на свою слабость, Англия будет вести войну хитро и упрямо.

5. Франция. Господин Сталин выразил мнение, что у Франции есть армия, мощь которой заслуживает внимания.

Министр иностранных дел Рейха со своей стороны указал господину Сталину и Молотову на численную неполноценность французской армии. В то время как Германия располагает ежегодным контингентом призывников численностью триста тысяч солдат, Франция может ежегодно собрать лишь сто пятьдесят тысяч призывников. Западный вал в пять раз сильнее линии Мажино. Если Франция попытается начать войну против Германии, она, конечно, будет побеждена.

6. Антикоминтерновский пакт. Министр иностранных дел Рейха заметил, что Антикоминтерновский пакт был, по существу, направлен не против Советского Союза, а против западных демократий. Он знает и смог заключить из русской прессы, что советское правительство полностью признаёт этот факт.

Господин Сталин вставил, что на деле Антикоминтерновский пакт испугал главным образом финансовые и коммерческие круги Англии, а также мелких английских торговцев.

Министр иностранных дел Рейха согласился с этим и заметил шутя, что господин Сталин наверняка меньше напуган Антикоминтерновским пактом, чем лондонское Сити и мелкие английские торговцы. Что думает об этом немецкий народ, явствует из шутки, которую придумали берлинцы, славящиеся своим остроумием и юмором, которая ходит уже несколько месяцев, а именно: «Сталин ещё когда-нибудь присоединится к Антикоминтерновскому пакту».

7. Отношение немецкого народа к германо-советскому Пакту о ненападении. Министр иностранных дел Рейха сказал, что ему удалось выяснить, что все слои немецкого народа и в особенности простой люд очень тепло приветствовали договорённость с Советским Союзом. Народ инстинктивно чувствует, что между Германией и Советским Союзом нет естественных конфликтов в их интересах и что развитие хороших отношений до настоящего времени было нарушено из-за иностранных интриг, особенно со стороны Англии.

Сталин сказал, что он охотно этому верит. Немцы желают мира и поэтому приветствуют установление дружеских отношений между Рейхом и Советским Союзом.

Министр иностранных дел Рейха прервал его в этом месте, заметив, что это, конечно, правда, что немецкий народ желает мира, но что, с другой стороны, возмущение поведением Польши так велико, что каждый немец готов сражаться. Немецкий народ не намерен больше терпеть польские провокации.

8. Тосты. Во время беседы господин Сталин предложил тост за фюрера:

«Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего фюрера, и поэтому хотел бы выпить за его здоровье».

Господин Молотов поднял тост за здоровье министра иностранных дел Рейха и за посла фон Шуленбурга.

Господин Молотов поднял бокал за Сталина, отметив, что именно Сталин своей речью в марте сего года, хорошо понятой в Германии, вызвал коренной поворот в отношениях между двумя странами.

Господин Сталин и господин Молотов неоднократно пили за пакт о ненападении, за новую эру в немецко-русских отношениях и за немецкую нацию.

Министр иностранных дел Рейха в ответ предложил тост за господина Сталина, тосты за советское правительство, за благоприятное развитие отношений между Германией и Советским Союзом.

Перед тем как разойтись, господин Сталин обратился к министру иностранных дел Рейха со следующими словами:

«Советское правительство относится к новому пакту со всей серьёзностью. Оно своим честным словом может заверить, что Советский Союз не предаст своего партнёра».

Когда Риббентроп заметил, что англичане потратили пять миллионов фунтов стерлингов на пропаганду в Турции, Сталин, в свойственной ему манере, сразу поправил его, сказав, что он располагает информацией о том, что англичане гораздо больше фунтов потратили на подкуп влиятельных лиц в турецком правительстве. Так и в своем заключительном слове Сталин, выражая заверение немецкому партнёру в своей верности слову, подчеркнул, что Советский Союз не предаст его.

Нацистские правители, провоцируя недоверие, вынуждали советских руководителей без конца подтверждать серьёзность своего отношения к заключённому пакту, то и дело заверять в искренности намерений, в том, что не предадут ни при каких обстоятельствах. В гарантиях генсека ВКП(б) сквозил намёк на требования аналогичных шагов и со стороны немецких партнёров.

Германия же всё больше втягивала СССР в орбиту своей авантюристической политики, преследовавшей далеко идущие имперские цели. Тем самым Гитлер уже заложил мину под сталинскую идеологическую декорацию, подорвав доверие мировой общественности к коммунистической идее.

Понимал ли это Сталин? Имел ли он запасной ход? Рассчитывал ли этим «ходом» позднее наверстать упущенное? Каким образом? Развитие дальнейших событий должно было доказать, кто в действительности прав. Кто в конечном итоге выйдет победителем из весьма сложной, преднамеренно запутанной всеми участвующими сторонами игры с огнем: одни ради выживания, другие – ради завоевания мирового господства.

Но пока что советско-германское сближение вскрыло якобы беспринципность политики советского руководства, облегчило нацистам расправу над демократическими силами, развязало руки для дальнейшей агрессии на Европейском континенте. И не только здесь. Генеральный штаб вермахта разрабатывал глобальные стратегические планы, давно вынашиваемые его фюрером, и, как ни странно, ему пока удавалось довольно успешно претворять их в жизнь.