– Ну, и страхи! Лучше тогда сразу ужасный конец, чем жить в ужасе без конца! – У Сивела взбурлила молодцеватость, которая завсегда приходит после близости смерти и избавления от нее.

Церемония на холме закончилась. Стали спускаться вниз. Причем, как приметил Сивел, впереди носилки с «княгиней». И лишь за ней – носилки со старцем-«князем».

Чимс поймал приметливый взгляд Сивела. Счел за лучшее растолковать:

– От древних времен у нас главенствует женщина… Хотя Великое Солнце всегда будет мужчиной… Но его избирает Великая Мать.

– Мать, значит? И много у нее… того самого… деток?

– Все мы ее дети, – снова смиренно изрек Чимс, но снова глаза отвел.

Однако сложно у вас тут с главенством, люди племени Насыпных Холмов!

* * *

Всю ночь был пир. Вся долина была устлана шкурами, где расположился разный люд.

– То пируют вонючки, – пояснил Сивелу Чимс, – так их у нас называют. Ничем не распоряжаются и ничего не имеют. Рабы. Прав у них никаких нет.

– Совсем никаких?

– Можно убить любого и не ответить за содеянное.

– А я кто? – спросил Сивел. – Тоже раб?

– Ты причислен к знатным, – в голосе Чимса просквозила легкая досада, – и все, кто ниже тебя, твои рабы. Это запомни твердо, Гризли. Для тебя богами будут все, кто носит звание Солнца.

– А кто же ниже знатных людей?

– Те носят прозвище просто уважаемых. Их много, но они тоже твои рабы, хотя убить их ты не имеешь права без ответа за то.

Да-а, сложно у вас тут…

* * *

Обитель Великого Солнца располагалась недалече, на пригорке. Дом из бревен окружен резными столбами с тотемными чудными зверями и птицами. По сторонам торчали на кольях черепа медведя, лося и причудливые чучела духов.

Великий Жрец Огня и Великая Мать скрылись за пологом. Но свита не расходилась, чего-то ожидая.

– Что ж дальше будет? – спросил осмелевший Сивел.

– Ничего не будет, – Чимс украдкой зевнул. – Сейчас еще зажгут очистительный огонь перед входом. Потом объявят о глубоком сне Великого Жреца Огня. И все помаленьку разойдутся….

Так и случилось. Затеплился огонек на каменном основании у входа, распространяя аромат неведомых растений. Стражники с дротиками и каменными топорами застыли истуканами. Бронзовые тела отбрасывали блики. Длинные волосы скручены в узлы…

– Теперь и нам можно на покой, – как-то буднично сказал Чимс. Но тут же приосанился, снова напустив на себя значительный и таинственный вид.

– Вот твое жилище, Гризли – буркнул Чимс, останавливаясь перед низкой полуземлянкой с двухскатной крышей, покрытой дерном.

Полуголая девушка склонилась у порога. Сивел, гм, заинтересовался.

– Пока не найдешь себе жену, эта будет исполнять для тебя все. Приказывай – она все исполнит.

* * *

На полу тлел крошечный костерок. У стены – широкое ложе, устланное выделанными шкурами и покрытое тонким ковром из красных и черных полос. В углу аккуратно расставлена необходимая утварь. Но оружия нигде не видно. Какой же Сивел знатный, если без оружия! Впрочем, не все сразу, Сивка, не все сразу! И так-то…

Девушка стояла перед ним, потупив глаза.

– Не бойся, – позвал Сивел хрипло. Глаза жадно забегали по ее фигуре. Слишком долго он был лишен близости женщины…

Она коротко взглянула на него темными, слегка раскосыми глазами. По телу пробежала легкая дрожь. Она пригасила пламя костерка – ловко так, почти без дыма. Полог упал и закрыл проем двери. И Сивел ощутил прерывистое дыхание совсем рядом.

…Самое обидное, что ничего у него не получилось той ночью. Или как раз потому, что слишком долго был лишен… Но скорее из-за дневного жертвоприношения. Как тогда, давным-давно, когда первого мужика, разбойника, зарубил топором – по дороге из Киева в Новгород… все снился тот и снился. Нынче же и глаз вроде Сивел не сомкнул всю ночь, а жертва и не снилась, но чудилась и чудилась…

Осень закрасила все вокруг в желтое и багровое.

Сивел обвыкся в племени Насыпных Холмов. Это ж он без малого год здесь. Уже сносно понимал речь и даже говорил – правда, вызывая смех у туземцев. Быт его и вовсе наладился. После той неудачной ночи все потом получилось. Да и девушка оказалась покладистой и сладкой. Пленница из северного племени. Не из чиктэзов – те на юге… А на севере – племя вако. Как раз одного из этих вако Сивел самолично принес в жертву на вершине Насыпного Холма.

Сивел кликал ее Чулкой – отзывалась. Настоящее имя куда длинней и сложней. Но если кратко, получалось аккурат Чулка. Он к ней даже привязался и не обижал особенно. Так только, иногда.

И то не по злобе, а просто не зная, как по-другому.

А надо бы знать – Чулка старалась изо всех сил угодить бородатому великану, но в последний месяц все чаще отказывала ему в усладе, поглаживая себя по округлившемуся животику. Он сначала хмурился, не понимая.

Но умудренный жизнью Чимс, наведавшись в их обитель, поцокал языком при виде Чулки, весьма и весьма довольный:

– Хорошо! Очень хорошо!

– Что хорошего? – встрепенулся Сивел. Постоянно подвоха ждал от жреца.

– Доброе семя брошено в щедрую землю. Плод будет сочный.

Когда до Сивела дошло иносказание Чимса, когда он понял об истинных причинах отказов Чулки от близости, ощутил такой восторг, что чуть не взорвался от избытка чувств. Это что же получается?! Это у него сын будет?! Сын?! Ну, не дочь же… А хоть бы и дочь! Эх-х!.. И радужный цвет мерцал-переливался в повлажневших глазах. И будущее представало в том же радужном цвете. Туманно, однако радужно.

* * *

Но человек представляет все по-своему, а боги – по-своему. Вот старец-повелитель – он ведь явно представлял, что будет жить вечно. Все-таки Великий Жрец Огня! Но боги представили по-своему. И так-то Великий Жрец Огня подзадержался по пути к ним. Боги терпеливы, но не до бесконечности.

Селение огласилось воем и причитаниями. Жрецы оповестили о смерти Великого Солнца и о трауре надолго.

Насколько – надолго? Пока не будет воздвигнут новый Насыпной Холм. И тот Холм, в котором упокоится тело Великого Жреца Огня, должен быть выше всех прежних. Таков обычай. Значит, траур – надолго. А тело? А тело пока займет свое временное место – на леднике.

Для воздвижения нового Холма привлекли всех рабов племени. Те многочисленные, которых называли уважаемыми, тоже трудились в поте лица. Вереницами текли носильщики с корзинами и мешками на плечах. Они ползли по лестницам и высыпали землю на вершине, где ее разравнивали плоскими дощечками. Землю таскали издалека, и цепочка людей терялась среди кустов и деревьев.