— Дорогой, ты забыл расписаться.

— Не забыл.

— Но ты же обещал.

— Знаю.

— Что тебя останавливает? Вот, возьми мою ручку.

— Не надо.

— Сончай!

— Не хочу иметь с этим ничего общего. Если только ты мне не скажешь…

Это была наша давняя тема. Мы слишком хорошо друг друга знали и понимали значение каждого взгляда. Я не моргнул и не отвернулся. Нонг первая опустила глаза.

— Хорошо. Я скажу. Подписывай планы.

— Сначала скажи. Я тебе не верю.

— Вот отродье. — Когда она потянулась за очередной сигаретой «Мальборо», ее рука дрожала.

— Что в этом такого сложного? Если ты не знаешь, кто он, если в тот месяц трахалась каждую ночь с тремя, так и скажи. Не будем притворяться, будто я не в курсе, чем ты зарабатывала себе на жизнь.

— Если бы не знала, давно бы тебе сказала, — бросила в ответ мать и торопливо затянулась. — Все не так просто.

— В чем дело, мама? Ради Бога, объясни!

У меня уже начались галлюцинации — мне показалось, что в уголках ее глаз блеснули крохотные слезинки.

— Хорошо, дорогой. Только обещай, что простишь меня. Обещай заранее.

У меня зародилось сильное подозрение, но тем не менее я дал обещание.

— Сончай, ты когда-нибудь задумывался, почему я приложила столько усилий, чтобы ты как следует овладел английским языком? Заметил, что мы ездили только с теми людьми, кто прекрасно говорил на этом языке? Даже Фриц и Трюфо?

— Конечно. Если бы не понял раньше, догадался бы благодаря господину у «Харродза».[33]Что еще другого он мог предложить? — В моей голове возник образ костлявого англичанина с огромным носом, сквозь который он воспроизводил большинство гласных. Он стал для матери проблемой не меньше своего носа. Этот человек почему-то гордился тем, что его квартира находилась неподалеку от «Харродза». Мы провели у него две ужасные недели, когда Нонг постоянно выясняла отношения с его матерью, жившей этажом выше, а я некоторое время слегка подворовывал в знаменитом магазине. Мы оба помнили эту поездку. — Я считал, что ты стараешься ради моего будущего.

— Да… но не только это. Я чувствовала себя очень виноватой. Хотела как-то сгладить свою вину. Понимаешь, он меня любил. — Мать расплакалась. — Извини. — Она достала из сумочки платок и вытерла глаза. — Все дело в пожарных машинах. И еде… она такая пресная, там совершенно не умеют готовить, все абсолютно безвкусное.

Слава Будде, я детектив и по этим едва понятным ключикам сумел составить представление, о чем она говорит. Внезапно все встало на свои места. Перед глазами мелькнуло прошлое, которого у меня не было, и будущее, которое невозможно. Сердце забилось вдвое чаще, и мне впервые в жизни захотелось ударить мать. Но вместо этого я потянулся за сигаретой, дрожащей рукой прикурил и, заказав еще пива, выпил его прямо из горлышка в несколько глотков.

— Американец?

— Да.

— Военный?

— Да. И очень храбрый. У него было много медалей. Офицер. Ему очень сильно досталось. У него возникли психологические проблемы.

Я глубоко затянулся.

— Он увез тебя в Штаты? Хотел на тебе жениться?

Она кивнула.

— В Нью-Йорк?

— В Манхэттен. Квартира находилась рядом с пожарным депо. Каждые пять минут звучали сирены. Мне казалось, что горит весь город.

— И еда была плохой?

— Помилосердствуй, дорогой. Ради всего святого. Мне было тогда всего восемнадцать лет, и я впервые попала за границу. Почти не говорила по-английски и хотела к маме. Это уже потом я стала такая крутая. Повзрослела после твоего рождения. — Нонг всхлипнула. — Там даже не умели правильно приготовить рис. Его родители меня ненавидели. Я смуглая, с раскосыми глазами. И не важно, что он им сказал, они понимали, где мы познакомились и чем я зарабатывала на жизнь.

— Но он тебя обожал?

Кивок.

— Знал, что ты беременна?

— Страстно желал ребенка еще до того, как зачал тебя. Мне пришлось бежать. Он снова приехал в Таиланд, хотел меня найти, но я спряталась в деревне. Нью-Йорк приводил меня в состояние паники. Я говорила с настоятелем. Ты ведь не знал, что я была в монастыре? Он задал мне вопрос: зачем я нужна моему американскому любовнику? Только ли для того, чтобы преодолеть шок после контузии? Трудный вопрос. Я не знала, как на него ответить. Поэтому дала обет Будде: если ты вырастешь здоровым и крепким и мне повезет, я сделаю все, чтобы ты в совершенстве овладел английским.

— Ты лишила меня возможности попытаться стать президентом Соединенных Штатов, потому что тебе не понравился рис? Это очень по-тайски.

— Зато ты вместо этого можешь попытаться достичь нирваны. Разве ты стал бы буддистом, если бы я жила в США?

Я сделал вид, что не оценил ее находчивого ответа.

— Я мог бы стать астронавтом.

— Не стал бы. Ты боишься высоты.

— Кем он был? Какая у него профессия? Его призвали в армию?

— Да. Он собирался стать юристом.

— Что? Все юристы в США — миллионеры. Я мог бы сделаться по крайней мере сенатором.

Мать вытерла глаза платком. Она всегда быстро приходила в себя.

— Все дети американских юристов умирают в юном возрасте от передозировки наркотиков. Теперь ты понимаешь, от чего я тебя спасла? Подпиши эти проклятые планы, мы заработаем миллион, и, если хочешь, можешь ехать и жить там. Посмотрим, сколько ты выдержишь за границей.

Я слишком быстро выкурил сигарету, и меня замутило. Но сердце успокоилось, и немного прояснилось в глазах.

— Как его звали?

— Майк.

— Майк, а дальше?

— Какая разница? Смит. Теперь ты знаешь, и что это меняет?

Я не очень поверил, что моего отца звали Майк Смит, но решил не возражать. Удивил мать, широко улыбнувшись и похлопав ее по руке, отчего она почувствовала себя как будто спокойнее. В два глотка выпила стакан пива, закурила очередную сигарету и откинулась на спинку стула.

— Спасибо, дорогой, что так хорошо все принял. Тридцать два года я страшилась этого момента. Правильно я поступила или нет? Этот вопрос меня постоянно мучил. Хотела тебе рассказать правду, но все родные отговаривали — раз не знаешь, то не сможешь меня судить. Очень тайский подход. Иногда мне казалось, что я ненормальная, если решила уехать из Америки. Даже если бы он через пару лет со мной развелся, я, наверное, сумела бы получить разрешение на работу и вид на жительство. Но Таиланд — особая страна: мы здесь все не от мира сего и боимся чужих земель. И еще мы блюстители нравов. Тебя это удивляет? Девушка решается продавать свое тело только от отчаяния. У моего отца больное сердце, мать сбила машина, когда она ехала на велосипеде, бабушка к тому времени ослепла, и за ней пришлось ухаживать, а еще два моих брата-подростка. Я вынуждена была работать в баре. В наши дни девушки притворяются, что хотят скопить на взнос за квартиру, пользуются любыми предлогами, чтобы себя продавать, а на самом деле любят секс и деньги. Но поскольку они тайки, то никогда в этом не признаются. Думаешь, меня не шокирует, до чего докатилось наше ремесло? Но ничего не поделаешь — таков мир.