Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А когда она спала? — удивленно спросила Рэйчел.
«Правда в том, что я сама иногда задавалась этим вопросом», — призналась Бет, посмеиваясь. «Но было утро или два, когда я заставала ее дремлющей у плиты, пока пеклись пироги, так что я знаю, что она немного спала».
— Каким был рынок в то время? — с интересом спросила Рейчел. — Это было в замкнутом пространстве или…?
«Тогда они только начинали строить эти большие закрытые рынки, но «Тоттенхэм» все еще был просто прилавками и трибунами по обе стороны переулка», — сказала Бет.
Этьен слегка переместился, и на мгновение Скотти смог увидеть Бет. Огонь поглотил и ее волосы, но ее голова уже зажила, а прекрасные рыжие волосы отросли на четверть дюйма(0.6 см) или больше. Как ни странно, она выглядела прекрасно даже без длинных густых рыжих локонов. В отличие от его, ее лицо было исцелено, и она выглядела очаровательно и как-то невинно и мило, как будто огонь сжег ее грехи.
«Раньше я любила рынок. Я много работала, у меня были там друзья, и в теплые погожие летние дни было очень весело. Однако… — Она сделала паузу, и он увидел, как она скривилась и вздрогнула, прежде чем Этьен снова переместился, скрывая ее из виду еще раз, когда она продолжила, — Зима была другой историей. Тогда это было что-то ужасное. Так холодно, что ты была уверена, что у тебя отвалятся пальцы на ногах и на руках, да и вообще в те дни мы почти ничего не продавали. Эти грошовые пирожки могли быть только что из печи, но к тому времени, когда мы приходили на рынок, они были заморожены».
— Итак, — спросила Рэйчел, — когда ты выросла, ты пекла пирожки и продавала их на рынке? Как твоя мама?»
Наступило короткое молчание, и Скотти поймал себя на том, что сжимает пальцы, ожидая ее ответа, а затем она наконец сказала: — Нет. Холера забрала у меня маму и Малышку Рути, когда мне было десять. Я не знаю, почему я не умерла», — добавила она. «Я ела ту же еду, что и они, пила те же напитки и ходила во все те же места. Я даже ухаживала за ними, когда они заболели, но так и не заболела». Она сделала короткую паузу, а затем продолжила: «К сожалению, хотя я помогала делать начинку до этого, Ма так и не научила меня делать тесто. Когда они умерли, я попытался взять на себя приготовление пирогов, но…»
Скотти услышал, как она усмехнулась, прежде чем признаться: «Боюсь, ими можно было забивать гвозди. Выпечка была такой твердой. Конечно, в первый день все ожидали от меня, как обычно, вкусной маминой выпички, так что быстро скупили все мои хорошенькие пирожки. Они скучали по ним, пока они с Рути болели, а я за ними ухаживала. На второй день я принесла пироги на рынок, они, должно быть, подумали, что подношения первого дня были разовой ошибкой, а может быть, их раскупили люди, которые накануне их не купили, но большинство пирожков второго дня тоже были проданы. Но к третьему дню я почти ничего не продала. Наверное, я не создана для того, чтобы быть матерью».
Скотти напряженно ждал, ожидая, что Рэйчел спросит, что она тогда делала, но вопрос так и не задался. Вместо этого жена Этьена сказала: «Ты выглядишь немного бледной, Бет. Я думаю, мы должны дать тебе еще немного крови и дать тебе поспать.
— Как и тебе, — пробормотал Магнус сбоку от Скотти. «Тебе больно? Нано снова начинают исцеление?
Скотти поколебался, но затем мрачно кивнул. Боль началась несколько минут назад, но он хотел услышать о детстве Бет. Это было не то, чего он ожидал. Хотя он не был удивлен тем, какой у нее был отец, то, что она сказала о своей матери, было откровением. По правде говоря, это звучало так, будто у нее было детство, в чем-то похожее на его собственное. О, конечно, было много различий. Он вырос наследником лорда, в то время как она была ребенком бедных родителей, зарабатывающих на жизнь. Но у Скотти был хороший и добрый отец и порочная подлая шлюха мать, в то время как у Бет была хорошая добрая мать и злобный буйный пьяница отец. У каждого из них был один хороший родитель и один плохой.
Скотти не стал возражать, когда Магнус позвал его обратно в свою комнату. Он шел тихо, мысли его были в смятении.
— Мне оставить тебя отдыхать? — спросил Магнус, проводя его в комнату. — Или ты достаточно здоров, чтобы говорить о том, что делать с Бет?
— Что ты имеешь в виду, что с ней делать? — спросил Скотти, нахмурившись.
— Как защищать ее, — объяснил он. «Это последнее нападение доказывает, что покушение в Ванкувере не был единичным случаем. Кто-то хочет ее достать».
«Пожар в сарае был нападением на Бет?» Скотти остановился у края кровати и повернулся к нему лицом, тревога пронзила его и ненадолго вытеснила боль, которая начала разъедать его.
«Конечно! Ты не знаешь, — сказал Магнус, раздраженный самим собой. — Садись, и я расскажу тебе, что случилось.
Скотти колебался, но потом сел на кровать и стал ждать.
Бет показалось, что она едва уснула, как спорящие голоса разбудили ее. Нахмурившись, она открыла глаза и оглядела темную комнату. Похоже, с ней никого не было. Голоса доносились из коридора.
«Я согласен. Кто-то должен следить за ней. Но не ты, — услышала она голос Магнуса. — Тебе нужно вылечиться, Скотти. В данный момент ты кровавое месиво. Ты напугаешь девушку до полусмерти, если войдешь туда в таком виде.
Брови Бет приподнялись, и ей стало интересно, что он имел в виду. Скотти в плохом состоянии? Почему? Был ли он ранен? Никто не упомянул об этом, когда она проснулась.
Нахмурившись, Бет села и отодвинула простыни и одеяла, чтобы встать с кровати. К ее большому облегчению, комната не закружилась вокруг нее, и она не покачнулась на дрожащих ногах. Она почти исцелилась, и Рэйчел сказала, что ей просто нужен хороший отдых, так как нано закончили работу внутри нее, и она будет как новенькая. Тот факт, что она больше не страдала от боли, заставил Бет думать, что исцеление должно быть закончено. Однако Рэйчел сказала, что ее бледность и постоянная потребность в дополнительной крови говорят об обратном. Нано все еще работали внутри, просто над вещами, которые
