Вот только в коллекции Бафомета нашлась одна штучка, которая должна была помочь мне временно обойти эти побочки.

Засушенный кусок сердца имуги — монстра, колоссального змея, родственника драконов. Бафомет добыл его, лично убив чудище, и этот кусочек весом от силы грамм триста был всем, что осталось от когда-то целой туши имуги весом в десятки тонн.

Тем не менее, для меня даже этого засушенного серого огрызка могло оказаться слишком много. Я собирался сделать по-настоящему сумасшедшую вещь: вытянуть из куска сердца всю оставшуюся в нём жизненную энергию, поглотить её и тут же напрямую перевести в ману.

В идеале это было великолепной идеей. Вот только идеально сделать я всё в любом случае бы не смог. А значит пока в меня будет втекать энергия сердца имуги, моё тело будет бесконечно умирать и восстанавливаться, и это определённо будет, мягко говоря, неприятно.

Но мне нужна была мана. Как можно больше маны. Четвёртый круг — это было мало, слишком мало. А значит я не мог позволить себе думать о боли.

Когда все приготовления были завершены, я присел в углу хранилища и вставил в зубы деревянную ложку, которой размешивал реагенты. Расстегнул рубаху и запустил циркуляцию Техники тела Амат. А потом, пару раз гулко втянув носом воздух, вылил себе прямо на грудь в район сердца густую, похожую на желе, чернильно-чёрную с зелёным отсветом жидкость, обжегшую кожу будто калёное железо.

Разум затопила агония. Несмотря на то, что я приготовился к тому, что это будет адски больно, я всё равно едва не отключился. И это было бы фатально, потому что без контроля Техники тела Амат жизненная сила имуги просто разорвала бы моё тело в лоскуты.

Однако мне всё-таки удалось преодолеть первый кризис и, преодолевая боль, я начал процесс перевода энергии в ману. И теперь я понял, что испытывали те осушенные мной бандиты. Смерть тела, каждого его органа, каждой мышцы и каждой клеточки… это было не просто больно.

На земле, во время исследований в больнице мне несколько раз делали гастроскопию. Вставляли в горло длиннющий шланг и смотрели желудок. Самым отвратительным в этой процедуре для меня было чувство, когда этот шланг начинали доставать. И вот сейчас это чувство вернулось в миллион раз сильнее, из меня буквально вытягивали жизнь.

Я прикладывал все силы, чтобы оставаться в сознании, я просто не мог отключиться, если хотел выжить. И главным стимулом для меня было ощущение наполняющегося пятого круга маны, на поразительной скорости формирующегося вокруг сердца.

Сорок процентов… шестьдесят… семьдесят… восемьдесят… восемьдесят пять… девяносто…

Стена между четвёртым и пятым кругами, останавливавшая даже самых гениальных магов на год-два, была не в силах устоять перед диким напором маны, выливающейся из сердца имуги.

Девяносто три… девяносто шесть… девяносто восемь… девяносто девять…

Но, когда я уже приготовился к прорыву, который должен был быть в десять раз сложнее предыдущего, боль и в целом ощущение собственного тела куда-то пропали. А перед глазами вместо тьмы всё залило молочно-белое сияние.

И я бы подумал, что провалился и умер. Но благодаря воспоминаниям Бафомета и содержавшимся в них историям Агура, я точно знал, что произошло.

Со мной на связь вышли боги.

Глава 22

Несмотря на то, что высшие сущности почти не вмешивались в жизнь простых смертных, ни у кого в этом мире не было сомнений в существовании богов. Потому что ключевым словом было “почти”.

Боги проявляли себя в те моменты, когда цивилизациям, человеческой и не только, реально грозила смерть.

Где-то за тысячу лет до рождения Бафомета боги помогли справиться с невиданным потопом. Тогда все три континента: Иль, Вария и Халла — оказались на девяносто процентов затоплены водами Мирового океана, из которых, к тому же, на сушу лезли орды морских монстров.

Во времена самого Бафомета с севера из-за горизонта на три континента явилась неведомая армия крылатых существ, полулюдей-полуптиц. И только благодаря богам и благословлённому ими избранному — Агуру, их нападение удалось отразить.

Что это была за армия и откуда они явились, никто, кстати, так и не понял. Ни одна из будущих экспедиций, отправлявшихся на север от берегов Варии, не находила ничего, кроме бескрайних вод.

А где-то девятьсот лет назад на три континента обрушилась жуткая засуха, выжегшая поля и леса, убившая почти весь скот и сократившая население более чем на треть. И, опять же, лишь благодаря вмешательству богов, пославших на землю долгожданные дожди, удалось избежать бо́льших жертв.

С высоты своего земного опыта мне, честно говоря, довольно сложно было в такое поверить. Тем более что верующие были склонны приписывать собственные успехи и поражения милости или немилости высших сущностей.

Но слишком уж много было доказательств того, что боги этого мира были не выдуманными. Десятки летописей и хроник, и не каких-то расплывчатых мифов, а довольно подробных и полных, повествующих о деталях нисхождения богов. Внешность, силы, даже характер богов местного пантеона — всё это было описано, и при этом во всех прочитанных мной источниках эти описания были одинаковыми.

К тому же, хотя лично боги являлись в мир, считай, лишь каждый миллениум, в их храмах можно было получить вполне реальное, пусть и небольшое, благословение. Искренняя молитва могла исцелить раны, временно наделить большой силой или даровать удачу в каком-либо начинании. И таких примеров было слишком много, чтобы счесть это просто совпадением или заблуждением масс.

Но только теперь, оказавшись в неведомом пространстве и ощущая на себе взгляд невидимой силы, я окончательно убедился в реальности божественных сущностей.

— Здравствуй, дитя, — раздался будто бы прямо в голове голос, полный могущества и благости. — Мы — Ардиб, говорим с тобой от лица всех богов Хейха.

Ардиб, насколько я помнил, был богом истины и пламени, одним из шести старших богов пантеона. Мне определённо была оказана большая честь. Однако, несмотря на внутренний трепет, что я ощущал от звуков его голоса, какого-то особенного восторга или невероятной благодарности за то, что на меня обратили внимания боги, я не чувствовал.

Возможно, причиной был всё тот же земной опыт с привитым им скепсисом. Возможно то, что мой разум до сих пор не понял до конца, с кем именно я разговаривал. А возможно то, что меня скорее всего вызвали на аудиенцию не потому, что я такой хороший, а потому, что богам от меня было что-то нужно.

Однако, естественно, сходу проявлять неуважение к богу я не собирался. Это было бы максимально тупо — без особых