– Агата Андреевна, я всё рассказала князю!

Юная герцогиня всматривалась в лицо Орловой, боясь уловить в её глазах тень недовольства. Но фрейлина лишь с пониманием кивнула и заметила:

– Это было очень разумно с вашей стороны, дорогая. Сейчас, когда Штерн в отъезде, нам просто необходимо надёжное мужское плечо, а самое главное – философский склад ума, свойственный лишь мужчинам.

– Буду рад помочь, чем смогу, – отозвался Черкасский и заговорил о том, о чём не решился спросить Генриетту.

– Агата Андреевна, а что вы сами думаете? Кто из этих двоих – мужчина или женщина?

Орлова лишь отрицательно качнула головой и предложила:

– Позвольте-ка сначала рассказать то, что я узнала сегодня, а потом мы с вами сравним наши мнения.

Фрейлина начала с визита к Клод, потом рассказала о поездке к мадам Жоржете. Орлова не стала ничего скрывать и изложила всё, что узнала о де Вилардене и о его связи с дедом Генриетты, а потом и о домогательствах к её отцу. Лучше бы, конечно, это было сделать один на один, но Агата Андреевна не сомневалась, что душевные нарывы нужно вскрывать, а то ведь можно дойти и до такого состояния, в какое скатился сейчас Николай Черкасский. Из двоих погрязших в душевных терзаниях людей никогда не получится счастливой пары, а так хотя бы у Генриетты ещё останется шанс. Закончив, Орлова вгляделась в лицо девушки. Та была бледна, как полотно, но всё-таки ожиданий фрейлины не обманула. «Маленький храбрый солдатик» нашёл в себе мужество спросить:

– Если де Виларден предпочитает мужчин, то ваша прежняя версия о его увлечении моей красотой не верна. Что же тогда ему от меня нужно? Его взгляд не сулил ничего хорошего.

– Вы ведь похожи на мать? – спросила Орлова.

– Луиза говорит, что очень… А что?

– Я думаю, барон узнал ваше лицо, уж больно у вас яркая внешность. Он прикинул на глаз ваш возраст и понял, кто вы на самом деле. Боюсь, что он неправильно истолковал причину вашего пребывания в усадьбе де Ментона. Ведь виконт был вам хоть и незаконной, но роднёй.

– Так значит, Генриетта права, и ей действительно угрожает опасность?! – вступил в разговор Черкасский, и фрейлина сразу отметила, что он впервые назвал девушку по имени.

Щёки юной герцогини сразу заалели, и она, потупив глаза, спряталась за собственными локонами, а Орлова, словно ничего и не заметив, объяснила:

– Да, это возможно. Но я не до конца уверена, что полиция справедлива в своих предположениях о роли де Вилардена в смерти виконта. Знаете, поступки барона не вяжутся с поведением жёсткого, а главное, умного убийцы. Идти на встречу с жертвой, которую ты задумал убить, и при этом застрять на несколько минут у окна сторожки. Де Вилардена было видно с улицы, к тому же он оставил в живых свидетеля – Клод. Как-то всё глупо! Но вот если предположить, что барона заманили в заколоченный дом и фактически пригнали к трупу, тогда всё становится на свои места.

– Префект чуть ли не дифирамбы пел героизму Мари-Элен, предупредившей полицию и давшей показания на фальшивого банкира Рогана, – вмешалась в разговор Генриетта. – Как же, однако, удачно графиня выбрала время отправить записку к жандармам, аккурат, когда де Виларден находился в заколоченном доме.

Орлова кивнула, соглашаясь:

– Очень похоже на разыгранный спектакль. Мне не удалось порасспросить Клод обо всём, о чём хотела. Признаю, с вином я не рассчитала, но надеюсь, что мы побеседуем со старушкой ещё не раз. Думаю, она обязательно вспомнит, как барон приехал сначала к Мари-Элен, а уже потом отправился в заколоченный дом. Коляску де Вилардена никто из жандармов не видел, а ведь тот изображал банкира и пешком уж точно не ходил.

– Трое убитых и виновница женщина? – засомневался князь Николай. – Согласен, что, возможно, все три жертвы мешали пресловутой Мари-Элен, но тогда мы должны признать, что у этой женщины должен быть помощник или помощники. Неужто она сама отправляет людей на тот свет?

Орлова уже собралась ответить, но прикусила язык. О том, что Штерн убил уродливого громилу в коттедже у реки, знали лишь трое – она, Луиза и сам Иван Иванович – так пусть это так и останется. Но собеседники ждали ответа, и фрейлина привела тот аргумент, в котором не сомневалась:

– Юноша-конокрад, видевший встречу мэтра Трике с человеком в «монашеском» плаще, утверждает, что они были лишь вдвоем. Плащ с капюшоном скрывал фигуру стрелявшего, но преступник был невысокого роста. Так что, если убийца – графиня, она всё делает сама.

– В голове не укладывается! – поразился Черкасский.

– Вы слишком хорошего мнения о женщинах, – усмехнулась Орлова. – Поверьте фрейлине, прослужившей при дворе долгие годы, женщины гораздо злопамятней мужчин, да и жестокости им не занимать.

– Но вы же сегодня узнали, что у барона тоже был мотив отомстить людям, связанным с моей семьёй, – напомнила юная герцогиня.

– Да, и уж относительно де Вилардена сомнений в жёсткости и беспощадности не возникает, – согласилась Орлова.

– Так кто же из них, Агата Андреевна? – вновь задал вопрос Черкасский. – Графиня или барон?

– Должна признать, что первая версия кажется мне более правдоподобной, – высказалась Орлова и тут же добавила: – Но всё же эта Мари-Элен как-то мелковата для подобных дел…

– А я и вовсе сомневаюсь, что это дело женских рук, – признался Черкасский и предложил: – Давайте-ка, я сам побеседую с графиней. В конце концов, формально она считается моей мачехой, и думаю, что не откажет мне в аудиенции.

Ну надо же, какой сюрприз! Фрейлина откровенно обрадовалась. Она-то думала, что князь Николай не сможет себя пересилить и встретиться с ненавистной мачехой, но тот оказался крепким орешком.

– Прекрасная идея! – воскликнула Орлова. – Присмотритесь к Мари-Элен, поймите, способна ли она убивать? Возможно, что не всех троих, а хотя бы одного. Я не исключаю, что мы имеем дело не с одним преступником, а, например, с двумя, и розу кидают на труп, чтобы запутать полицию – увести подозрение от реального убийцы.

– Не исключено… Я побеседую с Мари-Элен. Предлагаю наш с ней разговор начать с фиктивного брака моего отца.

Дел в Елисейском дворце оказалось столь много, что Черкасский появился на улице Савой только к вечеру. Было уже темно, но в доме графини де Гренвиль, свечей, как видно, не жалели – все окна первого этажа блистали, словно во время бала.

«Гости тут, что ли? – с раздражением спросил себя Черкасский, – Вот уж некстати!»

Он расплатился с возницей и фиакр укатил. Николай толкнул калитку – та оказалась заперта. На воротах тоже висел тяжёлый замок. С одной стороны, это обнадёживало – во время балов и приёмов ворота не закрывают, а с другой – раздражало: уж больно глупо выглядел дипломат в вицмундире у ограды чужого особняка. Николай хотел было, наплевав на благопристойность, перелезть через забор, но, на его счастье, из-за угла дома показалась женщина со стопкой нижних юбок в руках.