Мгновенно успокоившийся Александр Иванович сделал таинственное лицо и неопределенный жест обеими руками.

– Я ваш должник, ваше высокопревосходительство! – торжественно заявил консул. – И желаю знать – чем я могу отблагодарить вас за такой подарок?

– Шарль, у меня действительно есть к вам дело! – сразу взял быка за рога Павлов. При этом он многозначительно поглядел на столпившихся в кабинете секретарей и служащих консульства, и те мгновенно исчезли. – И только вы можете мне помочь!

– Говорите, Александр! Хотите, я подарю вам консульскую печать? – пошутил приятель.

– Оставьте ее себе, Шарль! У меня серьезный разговор! А для начала – что вы думаете о Франсуа Бале?

– Бале? Корреспондент газеты «Фигаро»? – еще один глоток вина. – В отличие от прочей газетной братии, Бале представляется мне порядочным человеком. Разумеется, с присущими этой братии нахальством и пронырливостью. Умен. Любит деньги и при этом прекрасно знает японский язык. Он часто наезжает в Шанхай – по дороге в Японию и обратно, в Китай. Между прочим, у него в роду по материнской линии есть, по-моему, русская кровь. Кажется, я понял вас, дорогой Александр!

Став серьезным, консул поставил бокал на стол, уселся напротив Павлова и взял его руки в свои.

– Мне нет нужды заверять вас, дорогой Александр, что Франция всей душой с Россией в этой проклятой войне! Вам нужен ловкий агент в Японии, способный раздобыть «горячую» информацию? Считайте, что вы его нашли, друг мой!

– Но мое положение и весьма неопределенный в Шанхае статус не дают мне возможности близко познакомиться с этим человеком, Шарль! К тому же местная японская «гвардия» следит за мной днем и ночью, подозревая во мне русского резидента!

– Путь это вас не беспокоит, друг мой! Я сам поговорю с Франсуа Бале и представлю ему вас – с самыми горячими рекомендациями, можете не сомневаться! Так-так-так, а когда мы сможем это сделать? – консул соскочил с места, полистал настольный ежедневник. – О-ля-ля! Наш Бале шесть дней назад уехал в Токио, и должен вернуться не сегодня-завтра.

– А вы наверняка увидите его, Шарль?

– Ха! А через кого, по-вашему, он отправляет в редакцию своей газеты все срочные депеши? Конечно, увижу!

– О-о, я и забыл, что французский консул, на правах экстерриториальности, имеет в Шанхае собственную телеграфную линию в Пекин, – покивал головой Павлов. – А этот Бале… Полагаете, что с ним удастся заключить небольшое приватное соглашение?

– Не сомневаюсь! Он терпеть не может японцев и часто сочувственно отзывается о русских и России вообще.

Консул понимающе поглядел на старого приятеля.

– Да, и телеграфная линия в Пекин также к вашим услугам, мой друг! И часть корреспонденции со специальными пометками, полагаю, в Пекине сможет получать ваш человек! Вас это устроит, друг мой?

– По-моему, мой человек в Тонкине упоминал, что в погребе хозяина его гостиницы осталось еще несколько ящиков какого-то старого вина, – еле скрывая радость от достигнутого, нарочито «задумался» Павлов.

– Это было бы чудесно! Я тотчас извещу вас о возвращении Бале в Шанхай! С нарочным, конечно, не по телефону, – уточнил со смехом консул.

⁂

Если бы итоги Русско-японской войны можно и нужно было выразить одним словом, то этим слово наверняка стало бы: «опоздали». Российская империя действительно во многом опоздала – и с налаживанием разведки, и с реакцией на недвусмысленные приготовления «агрессивного дальневосточного карлика» к боевым действиям, и с подготовкой и концентрацией на Тихом океане своего флота. Смех сквозь слезы, что называется: даже первые русские подводные лодки, отправляемые с Балтийских заводов едва не курьерскими литерными эшелонами, приходили сюда без… торпед и с неукомплектованными механизмами для их пуска. Начальство стучало на моряков ногами: вам-де были отправлены новейшие подводные лодки – почему не используете?! Избегая обвинения в «саботаже», адмиралы посылали эти лодки в тылы японского флота практически безоружными, без торпед… Интенданты забыли, с ходовыми испытаниями нового вооружения опоздали…

Не успели даже подготовить укрепления Порт-Артура с суши, на случай штурма противника. Опоздали с формированием на Тихоокеанском побережье мощного сухопутного «кулака», способного сбросить обессилевшую и исчерпавшую все свои ресурсы японскую армию в море…

Опоздала Россия и с Шанхаем… Не заметила, что значительным торговым и ремесленным центром – причем совсем близким – этот город стал еще в XVI веке, а уж к началу XX столетия со своим почти полумиллионным населением и вовсе превратился во вторую столицу Китая. Достаточно, наверное, сказать, что официальное открытие генконсульства России в Шанхае случилось лишь за четыре года до наступления нового, XX века – когда в Шанхае, к северу от островка Старого города уже вольно «разлеглись» Английский и Американский сеттльменты, Французская концессия. Там были электричество, телефоны и трамваи, конторы восьми крупнейших азиатских банков, десятки контор пароходных компаний, страховых обществ и различных фирм. Там была своя полиция и свой суд.

Активно начали обживать в XIX столетии Шанхай и японцы. Через него они начали продвигать свое влияние на огромный Китай. Там же они отрабатывали свои разведочные схемы. Таможня, телеграф и телефон, банки и пароходные компании, клубы и газеты, гостиницы – вся деловая жизнь Шанхая находилась под контролем «великой разведочной комиссии» Японии. Весь город был разбит на наблюдательные участки, в каждом из которых была главная штаб-квартира. В эти «гнездовья» днем и ночью стекалась информация, полученная от тысяч японских агентов-осведомителей – портье, сапожников, торговцев, нищих, банковских клерков и пр. В районах информация сортировалась, обрабатывалась, и в конечном итоге попадала в японское Генеральное консульство, а уже оттуда – в Японию.

Не упустили из виду осведомители Одагири[78] и появления в Шанхае официальных российских представительств. К каждому был приставлен персональный наблюдатель, в число осведомителей военных агентов внедрялись свои люди, снабжавшие русских шефов тщательно подобранной дезой.

Попал под пристальное наблюдение японской спецслужбы и Павлов. Однако роль его так и осталась Одагири до конца не разгаданной: он мог оперировать только данными наружного наблюдения. Сильно подозревая, что русский дипломат, нежданно-негаданно свалившийся из Кореи ему на голову, выполняет в Шанхае деликатные тайные поручения, наносящие ущерб Японии, доказательств японский консул не имел.

Лег на стол японского консула и рапорт о доставке Павловым во Французское консульство таинственного большого ящика.

Агенты сумели проследить «обратный» путь этого ящика до порта и даже судна, которое привезло его в Шанхай. Таможня доложила: в ящике – вино из Тонкина. Поразмыслив, Одагири отложил этот рапорт в пачку незначительных. Во-первых, проживал Павлов на территории Французской концессии, и его визит к главе этого поселения не был чем-то необычным. Во-вторых, что у французского дипломата, по донесениям той же агентуры, был день рождения, и десятки людей приносили в этот день свои букеты и подарки.