«Ах вот, значит, кто это был, – сообразил молодой человек, – а я думал, что это Настя». А мать продолжала:

– Я ведь не могла с тобой рядом ехать, я твою машину следом гнала…

– Как она?

– Кристи? Рвется к тебе.

– Я «Ауди» имел в виду.

– О, ты уже шутишь! Это хорошо. Машину отец перегнал на дачу, в гараж. А Кристиночка просила передавать тебе привет. Я пока ей не разрешила ехать, не знала, как ты и что на это скажешь. Но если позволишь, она бы тебя завтра навестила. Как раз у меня с ее родителями совещание, а Кристиночка могла бы подскочить. Если ты хочешь, конечно, ее видеть…

«Вот так, – с неудовольствием подумал Артем, – без меня меня женили. В буквальном смысле – пока я находился в бессознательном состоянии». Ему хотелось сказать, что он собирается жениться совсем на другой – на Насте, которую встретил на юге, но объяснять и спорить ему казалось слишком сложным, долгим и утомительным. И вместо того пробормотал:

– Не надо Кристи пока… пока я такой…

Мама поняла это по-своему: сынок не хочет выглядеть перед будущей настоящей невестой беспомощным и слабым, поэтому воскликнула:

– Правильно! Я тогда сама к тебе все-таки завтра приеду, прямо после работы! Что тебе вкусненького привезти?

– Пить очень хочется. Привези компотика, не покупного, а своего, сваренного.

– Принято!

– И чаю, в термосе, свежезаваренного.

От Артема не укрылось, что мать тревожно переглянулась с отцом. Проговорила неуверенно:

– Надо у профессора Енукидзе спросить разрешения. Он говорил, что тебе может быть крепкий чай не показан.

– А что такое? – засмеялся он. – Чай ведь не водка, не наркотик! Вы мне не чефир заваривайте!

– Все равно, после оперативного вмешательства на головном мозге следует соблюдать меры предосторожности.

– Да ладно вам! Это ведь просто чай!

– О! – с деланной бодростью воскликнул отец, уводя разговор в сторону. – Раз ребенок с мамой спорит, значит, явно пошел на поправку!

Родители привезли сыну винограда, апельсинов, сладкой, не вяжущей израильской хурмы.

Уехали воодушевленные.

А по пути домой, вдохновленная внезапным порывом, Елена Анатольевна зашла в ту самую церковь, где молилась за здоровье сына, и пожертвовала, ради иконы Богородицы, все драгоценные изделия, что на ней в тот момент были.

Служительницы выглядели благодарными, однако ничуть не удивленными.

Судя по огромному количеству колец, сережек, кулонов и золотых браслетов, что украшали драгоценный оклад, Кудряшова оказалась далеко не первой, кому помогло заступничество Богоматери.

* * *

После ухода родителей Артем заснул, однако вскоре его разбудил телефонный звонок.

Звонок шел с незнакомого номера, со смутно вспоминаемого префикса, однако он, повинуясь необъяснимому порыву, трубку взял.

Незнакомый мужской голос поинтересовался, Кудряшов ли это Артем Александрович.

– Да, это я.

– Из полиции города Казацка беспокоят. Оперуполномоченный старший лейтенант полиции Вахрушев. Врачи сказали, что вы пришли в сознание и с вами можно поговорить. Это так?

– Можете.

– По факту нападения на вас возбу́ждено уголовное дело. В рамках оперативного сопровождения я должен вас как потерпевшего опросить.

– Попробуйте. Но я мало что помню.

– Вы можете описать, что случилось с вами вечером восемнадцатого октября?

– Что случилось? Я вышел из ресторана, где ужинал.

– Употребляли?

– Простите?

– Спиртные напитки употребляли, спрашиваю.

– Не употреблял. Я на машине был. А за рулем не пью. А что, у вас, в Казацке, иначе обстоит? – Потерпевший слегка разозлился.

– Всякое бывает, – уклонился от ответа старлей. – Продолжайте. Вы вышли из заведения, и?.. Что дальше?

– И на меня напали. Двое. Нанесли несколько ударов. Один бил бейсбольной битой. Второй – железным прутом, вроде арматуры. Я пытался сопротивляться, однако они были вооружены, повалили, начали валтузить лежачего, а потом я отключился.

– Ответить им смогли?

– В смысле?

– Нанесли им удары? Может, у них на физиономиях отметины остались?

– Было дело. Куда конкретно попал, не помню. И не помню, насколько они пострадали. Но надеюсь, что сильно.

– Описать злодеев можете?

– Честно говоря, вряд ли. Было темно, и я их видел в первый и, надеюсь, последний раз в своей жизни.

– А если я вам предъявлю фотокарточки, узнаете?

– Попробую, конечно, но…

– Тогда я вам вышлю. Лучше на телефон или на электронный адрес?

– Давайте по вотсаппу, чтоб вам меньше платить.

– Там будет двенадцать-четырнадцать, по-простому говоря, разнообразных рож. Если узнаете кого-то, дайте знать. А если нет, тоже сообщите: никого, мол, не опознал.

– Но ведь подобное опознание юридической силы не имеет? – засомневался Артем.

– Если надо будет показания ваши закрепить, не волнуйтесь, мы найдем способ, как это сделать. А пока нам для оперативных целей, для розыска душегубов, ваша помощь требуется.

– А я думал, вы их уже нашли, осталось только доказать… – разочарованно вздохнул Артем.

– Не сомневайтесь, разыщем!

– Даже странно в нынешние времена слышать подобную уверенность, – улыбнулся молодой человек. Незнакомый полицейский старлей с бодрым голосом начинал ему нравиться.

– Конечно, а вы как думали? Всякая шелупонь будет гостям нашего края, да еще из самой Москвы, мешать отдыхать и работать? Давайте и вы нам, конечно, помогите. А мы со своей стороны злодеев установим. Пришлю вам фоты.

Артему понравился полицейский – может, это объяснялось тем, что теперь, когда операция прошла удачно и смерть, судя по всему, отступила, его радовала и восхищала жизнь во всех ее проявлениях: солнце за окнами, и даже далекий шум города, и белые стены, и лица сестричек и докторов, временами заглядывающих в палату и помогающих ему.

* * *

В далеком (теперь) от Темы кубанском городке Казацке старлей-дознаватель Степан Вахрушев собрал все имеющиеся фото местных хануриков и прохиндеев, потенциальных злодеев, и перекинул на мессенджер пострадавшего Кудряшова.

Видать, делать тому на госпитальной койке было нечего, потому что не прошло и часа, как от него поступил ответ: опознал, мол, номера восьмой и тринадцатый. Со стопроцентной гарантией утверждать не могу, но очень похоже, что нападали на меня именно они.