– Это навьи… – прошептала. – Таки добрались. Я знала… я чувствовала… Динка, ты нам поможешь?

Глаза девушки горели воинственным пламенем.

– Так, – твердо произнесла амазонка. – Скорее одевайся… И не пугайся, ничего страшного пока не случилось.

«Святой Симаргл и все боги! – горестно вздохнула она про себя. – Кажется, опять я вляпалась… в историю! И что б Стиру и в самом деле вовремя меня было не обрюхатить?!»

ТРЕВОЖНЫЕ ЗНАМЕНИЯ

Римская Империя, Мемфис, комплекс храма Баст

«Что мы знаем о времени до Потопа?

Великие Льды, растаявшие за двенадцать тысяч лет до наших времен, уничтожили не только города древних, не только бесчисленное множество племен и царств…

Они стерли с лика Геба и последние остатки древних кошмаров, фантомы которых и поныне спят в глубинах нашей родовой памяти.

Не стоит думать, что ужасы, тень которых возвращается к нам в жутких снах, заставляя просыпаться с криком, никогда не существовали. Они имели плоть и кровь, и их рев разносился в первобытных чащах. В первобытных лесах жили существа куда страшнее саблезубых тигров‑махайродов и жутких гишу.

Еще наши предки времен великих фараонов, пускаясь в путь в глубины Африки, в болотистых низинах, в сумраке темных джунглей встречали последних из них. То были тени теней. Тени без названия, без имени, которое способен произнести человеческий язык. Те, древние твари, рожденные далекими эпохами, помнившие свет холодных звезд, безжалостные и жестокие…»

Вздохнув, Мерихнум отложила ветхий свиток «Комментариев Агафокла Карибского к Пророчествам Абул‑Хасра».

В комнате было тихо и прохладно, несмотря на палящую жару. Шелковые драпировки стен, скамьи из дорогого дерева, черная доска, покрытая священными иероглифами, позолоченная статуя богини‑кошки Баст с серебряными курильницами перед ней…

Но на ученицу Мемфисской высшей жреческой школы эта благочестивая роскошь впечатления не производила. В то время как ее товарки, выбросив из головы старые папирусы, сейчас плещутся в Ниле, нежатся в тени сикомор или играют в мяч с ребятами из Академии писцов, на полную отрываясь на недолгих каникулах, она вынуждена тут сидеть и читать все эти скучные рассуждения, путаясь в словах и длинных заковыристых рассуждениях, в нагромождениях фраз, из которых Мерихнум понимала лишь самый общий смысл – да и то не всегда!

И все потому, что сделала две ошибки в начертаниях иероглифов, какими уже лет триста активно не пользуются!

Как будто ее спрашивали – хочет ли она учиться в этой школе. Сдалась ей эта старая премудрость!

Поморщившись, девушка взяла другой свиток из кучи назначенных ей к прочтению почтенным наставником Неферкаптахом.

То был учебник космогонии знаменитого паннонийца Корнелия Атиллы.

Плутарх так описывает нарушение вращения планеты: «Плотный воздух скрыл из виду небо, и звезды сбились с пути от беспорядочных всполохов огня и дыма и бешеных порывов ветра». Геродот пересказывает свои беседы с египетскими жрецами: «Четыре раза за это время Солнце поднималось против своего обыкновения: дважды оно поднималось там, где теперь садится, и дважды садилось там, где теперь поднимается». В своем диалоге «Политик» Платон пишет: «В определенные периоды Геб имеет настоящее свое обращение, а в другие периоды он вращается в противоположном направлении. В это время произошло уничтожение всех животных, и только немногие из людей остались живы».

Ну и скучища!

Она пропустила несколько абзацев, надеясь, что дальше станет интереснее.

«Ультима Туле, как и многие другие древние цивилизации, погибла, когда море поднялось из‑за таяния Великих Льдов. Мы не можем сказать об этом ничего, но факт, что в кратчайший срок от многочисленных островов остались лишь горные вершины, сами ставшие островами. Последние их жители, потомки атлантов, известны нам под именем гуанчей, заново открытых Христофором Колуном из Артании. Они сохранили некоторые тайны предков, например, тайну мумификации, хотя и вернулись после крушения своей цивилизации в каменный век…»

Фыркнув, Мерихнум оглянулась на дверь и вытащила из‑под хитона сияющий яркими красками лубочный кодекс, украдкой стянутый у старшего брата. Это был последний роман Петрония Петрофалла «Месть мумии».

Повествовал он о том, как компания гетер и их поклонников решила провести симпосион в древней покинутой усыпальнице египетских жрецов. И тайные силы, разумеется, не стерпели такого кощунства. Ожили давно умершие могущественные маги. Ужас, кровь, страдания выпустили наружу юные красавицы и их приятели…

Описания восставших мертвецов, гоняющихся по коридорам подземных катакомб за визжащими от ужаса пышногрудыми блондинками, так увлекли девушку, что когда кто‑то крепкими пальцами взял ее за ухо, она едва сама не завопила истошным голосом. Мелькнула мысль, что из подземелий древнего храма на свободу вырвался давно заточенный злой колдун (истории о замурованных заживо в храмовых подвалах бедолагах рассказывали в школе столько, сколько она себя помнила).

Над Мерихнум грозно нависала высохшая фигура древнего старца, облаченного в белоснежную льняную тунику и накинутую на плечи леопардовую шкуру. Массивная золотая цепь с подвешенным к ней изображением полумесяца болталась на тощей шее.

И тут она вспомнила, кто это такой, и испугалась едва ли не больше, чем если бы и в самом деле увидела живого мертвеца.

Перед ней был не кто иной, как святейший Менкаура – помощник верховного жреца александрийского храма Тота, прибывший в Мемфис по случаю предстоящего праздника Рождения Селены.

Именно ему предстояло произнести проповедь перед будущими жрецами и жрицами с поучением о необходимости почитания священного лунного диска, ибо свет его отгоняет приходящих из тьмы демонов, сеющих смуты, болезни и зло.

Больно потянув ее за ухо, жрец поставил Мерихнум перед собой.

– Вот, значит, чему учатся в сем благочестивом месте… Вот, значит, какие книги тебе, ничтожная, предписал читать наставник!

Не выпуская начавшее уже распухать ухо девушки, другой рукой старец брезгливо, двумя пальцами, словно дохлую мышь, взял кодекс.

– Готов поклясться клювом Тота, что этого нет в списке утвержденных нашей коллегией учебников!

– Я… не… – жалобно пропищала нашкодившая.

Мысли ее, надо сказать, были далеки от благочестивого раскаяния. Ей вспомнились слова отца – уважаемого ювелира Антефа, что, если ее выгонят из школы, он отдаст ее замуж за первого, кто посватается.

И она даже знала, кто им будет! Почти тридцатилетний старик Горгий – центурион городской стражи, со шрамом на лице и тремя дочерьми от первого брака!

– Ты хочешь сказать, что не знаешь, откуда здесь эта поганая книжонка?! – злорадно рассмеялся Менкаура. – Или, чего доброго, ее тебе подбросили злые демоны? Эй, духи зла, вы где? – издевательски осведомился старик. – Как посмели вы подсунуть благочестивой ученице сочинение безбожного лжеца, богов наших порочащее?! Ау, покажитесь, именем Носатого заклинаю!