«Да, но почему меня так волнует, что он думает?» – спросила себя Алекса. Сначала она злилась, что он соблазнил ее. Теперь ее обижало, что он ведет себя как истинный джентльмен. Алекса закатила глаза, удивляясь собственной противоречивости и непостоянству. Должно быть, это оскорбленная гордость, решила она. Кин до сих пор возбуждал ее, физически привлекал, но сам, несомненно, устал от нее. Она ему наскучила… Значит, ей надо просто забыть его и постараться держаться от него на расстоянии.

С головой, гудящей от этих грустных и обидных мыслей, Алекса вылезла из воды, надела свой наряд и рассеянно посмотрела на восток. Ноги сами понесли ее прочь из леса, по направлению к Сент-Луису, но тут Кин неожиданно возник перед ней, удивив и напугав.

– И куда это ты собралась? – спросил он, скрестив на груди руки и с подозрением заглядывая ей в лицо.

– В город, – ответила Алекса, собравшись с мыслями. – Я искренне признательна за твое предложение, но должна идти.

Кин неторопливо приблизился к ней с дьявольской усмешкой на губах.

– Ты собираешься спать на улице без всякой защиты или продаться первому мужчине, что предложит тебе цену комнаты на одну ночь?

Алекса немедленно ощетинилась и негодующе ответила:

– Это тебя не касается. Полагаю, ты будешь счастлив отделаться от меня. У тебя достаточно других обязательств, и я не собираюсь усложнять твою жизнь.

– Как будто ты уже этого не сделала, – пробурчал он. Алекса рванулась вперед, но Кин схватил ее и подтащил к себе.

– Ты не уйдешь, пока я не разрешу, – заверил он Алексу. Ее подбородок немедленно задрался вверх, демонстрируя мятежный дух.

– Решил сделать меня рабыней, пока я не расплачусь за то, что ты спас мне жизнь?

– Нет, решил расплатиться с тобой за твои услуги, – нанес он ответный удар таким пугающим тоном, что волосы Алексы встали дыбом, как у разъяренной кошки. – В Сент-Луисе ты сможешь заработать себе на хлеб и жилье лишь одним путем… и вполне можешь потренироваться, прежде чем отправишься на поиски самостоятельной жизни.

Прежде чем Алекса поняла, что же именно сделала, она увидела отпечаток своей пятерни на щеке Кина. И мгновенно пожалела о своем опрометчивом поступке. Кин зарычал и дернул ее к себе.

– Черт бы тебя побрал, женщина. Я не знаю, что с тобой делать. Сначала ты доводишь меня до такой ярости, что я готов придушить тебя, а потом мне хочется целовать тебя, целовать до потери сознания…

Его хриплый голос потряс ее.

– Я думала, ты устал от меня. Ты мог целовать меня в любой момент во время нашего путешествия, и все же ты… – Алекса запнулась, увидев, как его темные брови взлетели вверх, и он одарил ее своей небрежной усмешкой. Проклятие, почему она опять позволила своему языку опередить разум?

– Ты намекаешь, что я не встретил бы сопротивления, если бы захотел брать тебя каждую ночь?

Алекса смотрела в сторону, чтобы избежать его пронзительного синего взгляда.

– Я только хотела сказать, что физически не смогла бы помешать тебе.

Кин тоже прекрасно отдавал себе в этом отчет, но продолжал испытывать себя на прочность. Он держал руки при себе, подальше от этой чарующей колдуньи, говоря, что должен или принять ее, или отказаться от нее навсегда. Битва с самим собой была сложной и напряженной, и каждое прикосновение к ней заставляло его начинать новый раунд борьбы между разумом и телом. Он хотел оставить Алексу, выбросить из головы мысли о ней раз и навсегда. Но, как последний дурак, следовал за ней к потоку, смотрел, как она сбрасывает одежду, готовясь нырнуть в ручей. Вода принимала и обнимала ее стройную фигуру, что доводило его чуть ли не до помрачения рассудка. Кину приходилось цепляться за ближайшее дерево, чтобы не броситься следом за ней. Он томился желанием подмять под себя это роскошное тело, сплестись в объятии, как тогда, в глуши. Но переживания пугали его. На какое-то мгновение ему показалось, что он что-то чувствует к Алексе, нечто большее, чем просто физическое влечение. Больше, чем сочувствие к затруднительному положению, в котором она оказалась.

И все же у него не было охоты увлекаться ею. Да, она пленительная и обворожительная, смелая и гордая, это он с готовностью допускал. Но Кин не намеревался покоряться женщине. Он долго и внимательно смотрел в ее серебристые глаза, потом наклонил голову, будто притянутый исходящим от нее ароматом женственности и чистоты. Губы ее были влажными и манящими, и тут Кин понял, что рассеянно ласкает ее. Будто громом пораженный, он отпрянул от нее, отступил.

С трудом пытаясь заставить успокоиться тяжело колотящееся сердце, Кин потянул ее за собой к хижине.

– Ты можешь уйти утром. Собственно говоря, я намеревался сам проводить тебя в город. – Кин нетерпеливо тащил ее за собой. – До тех пор тебе придется терпеть наше с Клип-том присутствие.

– Почему? Ты не хочешь, чтобы я была здесь. Ты мне не опекун, не ангел-хранитель. Наоборот, это я в долгу перед тобой. – Алекса отчаянно старалась вырваться. Ей было обидно думать, что всего минуту назад она молила его о поцелуе и ласках, а он попятился, как от ядовитой гадины. – Отпусти меня! Я не желаю иметь с тобой ничего общего!

– Похоже, что нам придется потерпеть друг друга еще одну ночь, так что веди себя соответственно.

Атмосфера внутри хижины была почти арктической, хотя стоял теплый июньский вечер. Клинт подчеркнуто избегал обращаться к Алексе, а его взгляды не оставляли ни малейшего сомнения в том, что он просто терпит ее присутствие ради Кина. Алекса сидела тихо, слушая, как Кин и Клинт обсуждают свои планы. Мысль о путешествии в Новый Орлеан по Миссисипи заинтриговала ее, но она знала, что никогда не увидит этот большой волнующий город. Хотя теперь у нее и была та свобода, о которой она мечтала с той минуты, как Карверы покинули старый дом в долине Уобаш, зато не было денег, а значит, и возможности наслаждаться этой свободой. Алекса стала просто бездомной бродяжкой, ни больше ни меньше. Воспоминания казались слишком болезненными, а будущее – темным и неясным. Алекса нервничала и злилась. Ей хотелось быть где угодно, только не в этой хижине.

Голос Кина ворвался в ее грустные размышления. Он указал рукой на свою койку.

– Сегодня ночью ты будешь спать здесь. Я постелю тюфяк на полу, – сообщил он.

– Нет. Это твоя постель. Ты спи на ней. Я прекрасно устроюсь на полу, – ответила она.

Он помрачнел как грозовая туча, но Алекса никак не могла понять почему, в чем причина его раздражения. Ведь это она вторглась в его дом…

– Черт побери, женщина, неужели ты обязательно должна спорить по любому поводу? Хоть однажды сделай так, как я тебе говорю, и не возражай!

Его голос прокатился над ней, как громовой раскат, и Алекса разозлилась. Упрямо вздернутый подбородок заверил Кина, что она послушается приказа, но обижена его поведением. Этого он уж никак не мог понять. Казалось бы, вел себя как настоящий джентльмен. Она же постоянно критиковала его за отсутствие этих качеств с самой первой их встречи. Женщины, с отвращением подумал Кин. Ну никак невозможно удовлетворить их. Они жалуются до тех пор, пока мужчина не изменится, стремясь угодить, а потом начинают сетовать на эти перемены. Клинт прав, абсолютно прав. Ему надо было отделаться от Алексы на окраинах города и позволить ей заботиться о себе самой, вместо того чтобы суетиться и квохтать над ней как наседка.