— И Джослин не отменила свадьбу? — с немалым изумлением спросил Шерри.

Ройал помотал головой:

— Мать ей не позволила. — Он снова глотнул бренди. — Мне следовало бы с этим покончить любой ценой. Лили из-за меня погибла. Я обязан все исправить.

— Ты не можешь себе позволить жениться на женщине без гроша в кармане, — возразил Сент-Майлз, в кои-то веки вдруг продемонстрировав практичность. — Ты герцог, дружище! У тебя есть обязанности и долг.

Ройал сел, низко опустив голову:

— Знаю.

— А что сказала Лили, когда это случилось? — поинтересовался Шерри.

— Она сказала им, что сама во всем виновата. Сказала, что ничего для меня не значит, что была для меня всего лишь игрушкой. Она целиком взяла вину на себя — и я позволил ей это сделать!

— У тебя не было выбора, — сказал Диллон.

— Сделанного не вернешь, — добавил Шерри. — По крайней мере тебе можно не беспокоиться о репутации Лили. Колфилды не допустят, чтобы об этом стало известно.

— Хотя бы это хорошо, — неохотно признал Ройал.

— Ты с этим справишься. — Сент-Майлз положил ладонь на плечо Ройала. — В жизни масса подобных ухабов и кочек — и нам каким-то образом удается это пережить.

Шерри наклонился и взял записку, небрежно брошенную на стол у кушетки:

— А это что?

— Матильда хочет приблизить срок свадьбы, — со вздохом ответил Ройал. — По-моему, она боится, как бы все это не разладилось.

— Хорошая новость! — заявил Сент-Майлз. — Ты получишь деньги жены раньше, чем рассчитывал. И давай говорить откровенно: они тебе необходимы.

— Деньги! — с отвращением бросил Ройал. — Все постоянно сводится к этому. Иногда я начинаю завидовать уличным попрошайкам.

Шерри не стал на это отвечать. Ройал был пьян и влюблен, а такая комбинация была просто убийственной.

Он забрал у друга полупустой бокал. Казалось, Ройал этого даже не заметил.

— Поспи. Утром ты почувствуешь себя лучше.

Ройал ничего не ответил: снова завалившись на кушетку, он закрыл глаза и захрапел. Шерри кивком указал на дверь:

— Нам пора.

Диллон кивнул, посмотрел на своего пьяного друга и добавил:

— Я ему не завидую.

Шерри проворчал:

— Напоминай мне, что я решил никогда не влюбляться!

Лили стояла за прилавком своей лавки. Сегодня покупателей было не много, что ее радовало. Флора ушла в два часа, в последний раз покосившись на опухшие и покрасневшие веки своей нанимательницы и ее бледные щеки. Хорошо хоть, что она не пыталась ничего выяснять и не задавала никаких неприятных вопросов.

Лили зевнула, прикрыв рот рукой. Она всю ночь не спала. Стоило ей закрыть глаза — и она снова видела холодный, жесткий, осуждающий взгляд Матильды Колфилд. «Шавка — она всегда шавка».

У Лили снова больно сжалось горло. Колфилды никогда не считали ее по-настоящему своей, особенно Матильда. Хотя Лили, как и Джо, была правнучкой графа, от ее ветви семейство давно отреклось.

Она старалась не думать о Джослин и о том, какой удар нанесла ей. Что из того, что у Джослин есть любовник? Джослин сама решает, как ей поступать. Лили руководствовалась иными правилами поведения — и по ним близость с мужчиной, за которого предстояло выйти замуж ее кузине, была неприемлемой в любом случае.

Измученная и подавленная, Лили с трудом находила в себе силы заниматься делами. Вот и сейчас она добрела до стула, стоявшего позади прилавка, и тяжело на него опустилась. Господи, как получилось, что её жизнь так стремительно вышла из-под контроля?!

Она мрачно размышляла над своим Положением, терзаясь угрызениями совести, когда стук в заднюю дверь заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Лили поднялась на ноги и побрела к двери, с трудом переставляя налитые тяжестью ноги. Повернув ключ в замке, Лили в первую секунду никого не увидела и, только опустив взгляд ниже, обнаружила, что в переулке позади ее лавки стоит маленький оборвыш.

— Ты сказала, что мне можно прийти. Ты правду говорила?

Это оказался уличный мальчишка Томми Кокс, с которым она недавно познакомилась. Его сопровождал коричнево-белый пес. Впервые за весь день у Лили на душе немного посветлело.

— Правду. Входи, Томми.

Вид тощего мальчишки напомнил ей те годы, когда она жила почти так же, как он. Она не забыла о том, какой была перепуганной, когда ее родители умерли и ее взял к себе дядя. Она помнила, как дядя Джек научил ее быть сильной и как постепенно она стала уверенной в себе и бесстрашной — и как ей удалось пережить те годы.

Она посторонилась, пропуская в заднюю комнату за лавкой Томми и его пса.

— Есть хочешь?

Томми был худ до истощения. Лили показалось, что при одном упоминании о еде у него потекли слюнки.

— Перекусить не отказался бы. А для Магза какой-нибудь кусочек найдется?

Лили захлестнула волна эмоций. Несмотря на сильный голод, этот мальчишка продолжал заботиться о своей собаке!

— Я найду что-нибудь для вас обоих. Ждите здесь.

Поспешно поднимаясь наверх, она думала о том, что под всей этой грязью он — симпатичный мальчуган. Если ему никто не поможет, то рано или поздно он станет закоренелым преступником.

Положив на тарелку щедрую порцию хлеба с сыром и горку пряников, Лили вернулась вниз. Томми и Магз оставались там, где стояли.

Лили освободила стол для шитья и поставила на него тарелку.

— Давайте угощайтесь.

Томми стремительно схватил хлеб и сыр. Немного он оставил себе, а остальное отдал Магзу. В считанные секунды хлеб и сыр исчезли — будто их и не было. Лили дала бы своим гостям и больше, но боялась, что желудок голодного мальчишки взбунтуется и его стошнит.

Она налила ему стакан лимонада из кувшина, и Томми осушил его за пару глотков.

— Вкусно? — спросила Лили.

Парнишка молча кивнул: щеки его раздувались от последнего пряника. Лили заметила, что тут Магзу досталось меньше.

— Можешь остаться ночевать, если хочешь. Я потушу на ужин мяса с овощами, а на завтрак у нас будет горячий шоколад и бисквиты.

У Томми округлились глаза.

— Ты приготовишь мне ужин?

Лили кивнула. Сердце у нее странно колотилось, переполняемое жалостью — и еще каким-то непонятным чувством.

— А утром сварю шоколад. И здесь намного теплее, чем на улице.

Томми посмотрел на Магза, советуясь со своим псом:

— Что скажешь, парень?

Пес завилял хвостом, громко ударяя им по деревянному полу. Видимо, это означало «да», потому что Томми расплылся в улыбке: