– А это кто сказал? – В голосе патологоанатома послышалось раздражение. – Наши следователи? Конечно, им бы хотелось все списать на животных, техногенные катастрофы и прочее! Я так не говорил, Виталий Сергеевич. Я сказал, что смерть наступила в результате разрыва сердечной мышцы. Тому есть доказательства. Был ли причиной клык секача, в чем я немного сомневаюсь, или механическое какое повреждение, теперь сказать сложно, тело сильно разложилось. Вообще-то основная масса мышечной ткани была изъедена уже после смерти жертвы. Есть следы на костях, но они тоже могут быть как от клыка, так и от лезвия ножа. Не исключаю и сердечную недостаточность. Не каждое сердце выдержит встречу с громадным зверем. Даже если это сердце и принадлежит убийце, н-да… Если что-то появится у меня еще, я вам непременно сообщу. Я хотел еще немного поработать над этим.

Итак…

Макаров глянул на лист бумаги, расчерченный им на квадраты с именами, он все еще лежал на его столе. Что получается? Получается, что Георгий Георгиевич, совершив четыре убийства руками Никитина, благополучно от него избавился? Избавился, выходит, до того, как встретил Ольгу у следственного изолятора. То есть все прибрал наш чистюля меценат. Доказать теперь его причастность к четырем убийствам будет практически невозможно. Как и невозможным делается доказательство его вины в смерти Никитина.

«Ай да Георгий! Ай да умница!

Что там еще можно ему вменить? Похищение Николаевой? Так она запросто может сейчас млеть в его объятиях, мужчина Георгий красивый. Знает, как обращаться с женщинами. Получается, он чист со всех сторон?»

– Получается так, – сморщил недовольно лицо полковник, выслушав доклад Макарова. – И что делать? Устроить ему публичное разоблачение преступлений его предков, в надежде, что у него сдадут нервы и он начнет стрелять направо и налево? Чушь, Макаров! Такая чушь! К тому же истинную подлинность всех этих архивных документов еще надо проверять. Савельев уже попадался на этом. Выдавал фальшивку за подлинник. Так что…

Они помолчали.

– Так что ничего ты ему предъявить не можешь, по большому счету, Макаров, – проворчал полковник.

– У нас подозреваемый в убийствах, который работал на него.

– Подозреваемый теперь мертв, капитан. С него взятки гладки. Привязать Георгия к убийствам никак не выйдет. И доказать, что он убил своего работника, – тоже.

– Но Никитин же на него работал. Есть фотографии!

– И что, что работал? – полковник в отчаянии махнул руками. – Знаешь, что скажет тебе наш нувориш? Что не счел нужным копаться в прошлом своего наемного рабочего. И знать не знал, что тот уголовник! И попробуй доказать обратное. Не с чем к нему идти, капитан. Не с чем. Он очень хитер и осторожен.

– Это у него в крови! – с горечью воскликнул Макаров.

– Может быть, и так. – Полковник надолго задумался, а потом вдруг поднял на Макарова хитрые глаза: – А хотя ты можешь его навестить.

Виталий вытянул шею. Если полковник сейчас даст ему разрешение наведаться к Георгию Георгиевичу, уж он не упустит случая помотать тому нервы. Подумаешь, местная знаменитость!

– Ты можешь его навестить, чтобы сообщить о несчастном случае с его водителем. А, как тебе?

– Да, наверное.

Макаров кивнул, а про себя тут же подумал, что эту новость Георгий Георгиевич может выслушать, и не впуская его за порог. Просто через щель приоткрытой двери.

– Сообщишь о несчастном случае. Спросишь про родственников. Кто-то же должен заниматься подготовкой к похоронам. Если, конечно же, он сам не вызовется это сделать. Если проявит инициативу, тут же вскользь сообщишь, что водитель его, или кем он у него там работал, подозревается в целом ряде преступлений. Ну и… Если тебе удастся его растревожить или вывести из равновесия, в чем я сильно сомневаюсь, человек из стали отлит… Но если удастся, то можешь сообщить и о находке в доме, где его человечек шарил. И назови того, кто нашел. Что нашел – помалкивай. И ради бога, капитан, будь осторожнее! Не хочу потом еще и твой изъеденный зверьем труп опознавать…

Георгий рассеянно смотрел на голую девушку, спавшую на его простынях. Она была красивой, стройной, белокожей, но совершенно не активной в постели. Она все еще не могла раскрепоститься, она все еще боялась его. Все еще не могла поверить, что он не просто использует ее. Что он ее хочет как женщину. Хочет как соратника, как помощницу.

Кажется, он просчитался, сделав на нее ставку, решил Георгий, слезая с кровати. Она так и останется пугливой ланью. Никогда не превратится в рысь, хотя порой ее глаза и вспыхивали хищным огнем. Как она минувшей ночью перепугалась, когда они вошли в тот старый дом, где ей пришлось жить до ареста.

– Я не могу тут находиться! – шептала она посиневшими губами и цеплялась за его руки. – Пожалуйста, уведите меня отсюда, я прошу вас! Я не могу, мне страшно!

Честно? Ему и самому было немного не по себе. Старый дом был полон старых шорохов. Скрип половиц, вой ветра, потрескивание отшелушивающейся краски. Все это нервировало Георгия. Все казалось, что сейчас из-за какого-нибудь угла выйдет Ванька и с кривой ухмылкой спросит его:

– Ну, что, хозяин, нашел, что искал?..

Странно, но Ванька вдруг стал преследовать его во сне. И сны эти были такими яркими, такими явственными, и Ванька в них был таким живым, что если бы Георгий самолично не раскроил ему грудь, извлекая оттуда стрелу арбалета, то подумал бы, что тот выжил каким-то чудом и теперь готовится ему отомстить.

Ему тоже было жутковато в старом доме. Одному, без надежного тыла. Глупая курица, цепляющаяся за его руки, была не в счет. Она только мешала. Пришлось отвести ее в машину, запереть там и снова вернуться.

Он долго ходил по старым, заброшенным комнатам, плутал по коридорам, поднимался на чердак. И долго смотрел на ту балку, в которую ткнула пальчиком Ольга, утверждая, что именно в ней бывший хозяин дома спрятал свои сокровища. Он верил и не верил. Постучал по ней. Старое дерево никак не отозвалось, прочно храня свои секреты, если они имелись. Потом он спустился в подвал и…

И едва не умер!

Подвал встретил его затхлым мышиным запахом, к которому точно примешивалось что-то еще. Он долго втягивал носом воздух, пока не понял, что это запах какой-то смазки. Он наклонялся, елозя лучом фонаря по полу, стенам. Нашел чьи-то следы, много следов, смазанную пыль и… пролом в стене, который никто не удосужился залатать.

Тайник! В проломе точно был тайник! Он засунул в пролом голову и исследовал каждый сантиметр тесного пространства. Там что-то было, сделал он вывод почти сразу. Квадратное, лишенное пыли пятно размером приблизительно семьдесят на пятьдесят было тому свидетельством. Ящик! Тут стоял ящик! Наверное, тот, поискам которого он посвятил последние несколько лет.

– Кто? – прошептал он, с такой силой стиснув зубы, что заныло лицо. – Кто нашел?