– Это… – Сторож переминался с ноги на ногу. – Это из полиции, Георгий Георгиевич.

– Из полиции? – Он будто бы удивился, хотя внутри его обдало неприятным холодком. – И кто там?

– Какой-то капитан Макаров.

«Макаров! Тот самый, что рыскал вокруг Проклятого дома! Тот самый, который пытался вывезти Ольгу из СИЗО, но вовремя подкупленный доктор сделал свое дело, и Ольгу отпустили раньше».

– Макаров… Макаров… – Георгий выпятил нижнюю губу. – Нет, не знаю. А что хочет-то?

– Он насчет Ивана! – Лицо сторожа побледнело.

Он боялся признаться хозяину, что побаивался этого лысого упыря, редко появляющегося в усадьбе, а если и появляющегося, то изводящего уже одним своим видом.

– А что насчет Ивана? Иван уволился! Сказал, что уезжает. Что я могу знать об Иване? – фыркнул Георгий.

– Так что сказать? Что Иван уволился и уехал? – Сторож повернулся, чтобы уйти.

– Погоди ты, не спеши. – Хозяин недовольно поморщился: – Пригласи… Пригласи, раз уж пришел. В гостиную пригласи на первом этаже в левом крыле.

Это было самое дальнее крыло от подвального схрона. Даже если бы Ольга принялась орать что есть мочи, ее бы никто не услышал. Но орать она не станет. Она знает, что за это будет. Уже, кстати, было!

– Я переоденусь и выйду к нему. Предложите ему пока напитки.

Георгий не спешил нарочно. Он переоделся в белоснежную сорочку, оставив не застегнутыми пуговицы на груди, темные брюки и мягкие домашние мокасины на босу ногу. Растрепал волосы перед зеркалом. Бриться нарочно не стал. Он дома и никуда не собирается. Осмотрел себя. Выглядел он потрясающе. Странно, что Ольга его не хочет. Все хотят, а она нет. Странно…

– Простите, что заставил вас ждать. – Георгий широко улыбался, выходя из ниши в гостиной, в которой простоял минут пять, наблюдая за гостем. – Ваш приход неожидан для меня. Я отдыхал.

– Я не скучал.

Макаров поднял вверх стакан с широким дном, в котором плескался скотч со льдом. Решил себя немного побаловать. Решил, что это немного разрядит обстановку, снимет напряжение, позволит беседе протекать в непринужденном русле. Он ведь, собственно, здесь за этим.

– Георгий Георгиевич, – представился хозяин.

– Виталий Сергеевич Макаров.

Мужчины пожали друг другу руки. Для этого Макарову пришлось привстать с кресла, в котором он сидел.

– Что привело вас ко мне в столь поздний час? – Георгий сел напротив, забросив ногу на ногу, наливать себе он не стал. – Что-то случилось?

– И да, и нет. – Макаров беспечно пожал плечами. – Я тут, собственно, не по вашу душу.

– Не сомневался! – рассмеялся Георгий, хотя веки чуть дрогнули. – Моя репутация безупречна. Я – законопослушный гражданин.

– И меценат, – подхватил Макаров. – Всем известна ваша безупречная репутация, Георгий Георгиевич. Это похвально. Чего нельзя сказать о ваших работниках.

– О работниках? О ком речь? – Георгий приподнял бровь.

– Иван… Иван Никитин… Вам, конечно, известно это имя?

– Разумеется, – почти весело подхватил он. – Остолоп такой, скажу я вам… Вечно куда-то исчезал! Какие-то у него важные дела. Личные важные дела! Говорю: Ваня, есть правила трудового договора, который мы заключили. Обещает и тут же обещание нарушает! Представляете?.. Пришлось его уволить.

– Ага.

Макаров громко хлебнул из стакана. Он не сомневался в таком ответе. Как и не сомневался в ответе на следующий вопрос:

– Давно?

– Да с неделю или чуть больше. Точно даже не помню. Как подвел меня в очередной раз, так и уволил. К слову, он даже и за расчетными не пришел.

Ответ не разочаровал.

– А как подвел-то?

– Так бросил меня прямо на охоте! – возмущенно воскликнул Георгий Георгиевич, и ноздри его шикарного носа гневно задергались. – Поехали на охоту с ним. Разошлись. Договорились встретиться через час. Я его ждал-ждал.

– И вы не обеспокоились его судьбой? Охота все же… Всякое могло случиться.

– Так он позвонил, – сперва немного замялся, а потом нашелся Георгий.

– С мобильного?

Никакого телефона при трупе обнаружено не было, это Макарову было точно известно. И зверь его не сожрал бы – не вкусно.

– Нет, с телефона-автомата, кажется.

Георгий заметно занервничал: ответ был не продуман. Ответ был так себе. Проверить входящие на его номер могут запросто. А там никакого входящего с телефона-автомата. Ни неделей раньше, ни потом.

– Позвонил и что сказал?

Макаров его нервозность заметил и уверился, что никакого звонка не было, и он это проверит, и это будет крохотной, но зацепкой.

– Да как всегда! – возмущенно фыркнул Георгий, выплескивая в этом возгласе все свое замешательство. – Шеф, извини, личные дела. Встретимся, говорит, все объясню. Не надо, говорю, Ваня… Ты уволен!

– И все?

– И все!

– И больше его не видели?

– Нет. Говорю, даже расчетные не получил. А ему причитается.

– Да ему много чего причитается! – подхватил со злой веселостью Макаров. – Он так наследил, такого натворил!

– Да? – полувопрос-полуутверждение из уст хозяина дома прозвучало достаточно странно. И он понял это и повторил уже увереннее: – Да? И что же?

– Ваш бывший работник подозревается в целой серии убийств.

– Да вы что?! – ахнул Георгий, бледное от природы лицо его пошло красными пятнами. – Как?! Как такое возможно?! И кого он… Простите, кого он убил?!

– Ну… Я не могу вам всего рассказать. Идет следствие. Сами понимаете… Но два убийства с его участием доказаны, не сомневайтесь. Еще два эпизода вот-вот будут доказаны. Дело в том, что один из фигурантов этого дела исчез.

– Как это?!

– Просто вышел из стен следственного изолятора, сел в машину к человеку, который его встречал, и исчез. Кстати, Георгий Георгиевич, вы должны знать, о ком я говорю. – Макаров скроил совершенно беспечную физиономию. – Вы о ней хлопотали.

– Не понимаю, не понимаю, о ком речь. – Георгий нервно дернул шеей, красные пятна на его щеках загорелись с новой силой. – Я много за кого хлопочу. Один из детских домов…

– Ольга Николаева, – перебил его пафосную речь, наполненную самолюбованием, Макаров. – Вы хлопотали за нее, как за родственницу.

– Николаева… Николаева… Что-то вообще вылетело из головы. – Его длинные красивые пальцы сплелись в такой крепкий узел, что побелели костяшки. – Не напомните, нет?

– Ольга Николаева оказалась в числе многих погорельцев, когда сгорели два общежития. Людей начали расселять, и вы хлопотали именно за нее.