Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Литература о птице-имитаторе накапливалась в течение ста лет. Последний из авторов, Элмер Рэнсом, посочувствовав бедному соловью Китса, заявляет: «Пересмешник имитирует любой звук — от визга заржавевших тормозов до пения петуха. Он способен насвистать вашу любимую пластинку через две недели после того, как услышит ее, или прикинуться кардиналом, напевающим „прити-прити-прити“»[10].
«Подражательные способности пересмешника, — пишет Ричард Г. Поу, — не ограничиваются имитацией пения птиц, но зачастую включают воспроизведение обычных звуков, таких как скрип колеса или лай собаки».
Осторожная Флоренс Мириам Бейли считает, что в песне пересмешника часто звучат даже песни птиц, уже не живущих в месте его обитания, и называет это «подражание» воспоминанием, предостерегая от окончательности выводов: «если это вообще подражания».
Ученый чувствует себя не лучше политика, выступая против какого-либо распространенного предрассудка, хотя и может позволить себе большую, чем политик, смелость. Но в таких незначительных вещах, как пение птицы, ученый скорее вопросительно поднимет бровь и оставит безобидное заблуждение в покое.
И тем не менее я поддерживаю позицию индейцев чокто: пересмешник не только никому не подражает, он говорит на совершенно особом языке. Да, в его пении один-два раза можно услышать типичное синичкино «пита», но если синица повторяет этот чирик 5–6 раз, то пересмешник мгновенно начинает издавать совершенно другие звуки. Порой я слышу в его голосе то писк цыпленка, то сердитые нотки голубой сойки, то возмущенного крапивника, но пересмешник не задерживается на одном образе, не застревает на одной цитате вне контекста. Я не считаю, что он может обмануть кого-либо своей имитацией, во всяком случае, не меня.
Посмотрите, насколько отличаются свидетельства о пересмешнике, который действительно подражает, — о белом пересмешнике Южной Америки. Их оставил У. Г. Хадсон, поэт и натуралист, утверждавший, что белый пересмешник возвращается в Ла-Плату с набором песен, освоенных им во время путешествия. Пересмешник ввел Хадсона в заблуждение на целых пять минут. А ведь это ученый, различавший на слух пение 96 различных птиц в течение пятидесяти лет, более того, он сам мог верно изобразить любую из них. Так что это весьма добросовестный свидетель, убедивший английских читателей, что песня белого пересмешника выше песни соловья.
Если бы один из перелетных пересмешников Центрального Техаса возвратился с востока с песней рисового трупиала или прилетел бы из района кактусов и мескитового дерева с песней, криком или брюзжанием кактусового вьюрка и, спрятавшись в кусте, обманул бы меня хоть на минуту, я признал бы в нем великого имитатора. Увы! Будучи в стране кактусов и мескитового дерева, я слушал его день за днем и ночь за ночью и ни разу не заметил в его репертуаре здесь, в пустыне, чего-либо, напоминающего крик кактусового вьюрка больше, чем пение пересмешников, никогда вьюрка не слышавших. Иногда он издавал возглас «пита» в районе, где не водятся синицы. В южном Нью-Мексико, где песня воробья Кассина постоянно звенит над пустынными просторами, я никогда не слышал от пересмешника даже единой фразы из маленькой песни воробья. В мескитовых пастбищах между Хебронвиллем и Рио-Гранде я слышал дюжины пересмешников, поющих в лунном свете одновременно, как соревнующиеся примадонны, но, насколько я могу доверять своему слуху, это была та же песня, которую можно услышать от их собратьев в Центральном Техасе или Южном Нью-Мексико.
Воробей Харриса прилетает в Центральный Техас в конце ноября. В теплую погоду, особенно на рассвете, двухлетняя птица поет беспорядочной трелью, за которой следует писк. Ее ни с кем не спутаешь. Я слушаю прелестного воробья каждую осень. Иногда вижу его перед тем, как услышу. Меня ни разу не ввело в заблуждение подражание пересмешника этой отчетливой песне.
Критерий подражания, который использует Хадсон, обманчив. Нельзя доказывать способность пересмешника к подражанию, определяя, какие фрагменты его мозаичного выступления напоминают песни других птиц, и игнорируя при этом композицию в целом.
Говорят, пересмешник имитирует желтогрудую каменку, которая и сама уличена и в подражании, и в чревовещании. Если он действительно имитирует каменку, то он — плагиатор, обокравший плагиатора. Мне представилась прекрасная возможность проверить достоверность этого утверждения. Каменка, уже поющая, прибывает в мои края каждый год где-то в середине апреля и начинает болтать в густых зарослях кустарника. Как-то я прождал полчаса, чтобы увидеть ее — и не пожалел потраченного времени: так хороша эта птичка. Ярко-желтое брюшко контрастирует с темно-оливковой спинкой, и все это на фоне густой листвы, освеженной апрельскими дождичками. Ее появления всегда стоит ждать. И если бы из кустов вместо каменки хоть раз появился пересмешник, обманув меня своим подражанием этой птичке, мои сомнения в его способностях к имитации были бы развеяны. Но за двадцать пять апрелей этого не случилось ни разу. Голос каменки каждый раз принадлежал только ей самой.
Или вот говорят, что пересмешник подражает малиновке. Я редко слышу пение малиновки, тут мне трудно быть судьей, но зимний голос малиновки раздается из можжевельника неизменно с октября по январь. Задолго до своего появления в городах малиновки появляются там, где есть можжевельник — любят можжевеловые ягоды. В этот период пересмешники не поют в полную силу, лишь в теплые дни можно услышать их голос вполне определенно. Если бы хоть раз пересмешник заставил меня поверить, что малиновки уже прибыли, еще до их появления, я бы сдался. Но и в данном случае прославленному подражателю не удалось меня обмануть.
Вилохвостая мухоловка — это еще одна птичка, чье отчетливое чириканье, как считается, отлично имитирует пересмешник. Она покидает Центральный Техас в конце октября, пробыв пять месяцев по соседству с пересмешником; но я никогда не слышал от него чего-либо похожего на ее возбужденное щебетание.
Вскоре после отлета вилохвостой мухоловки наступает осенний прилет лугового жаворонка, молчаливого в это время. Однако по мере приближения весны он набирает голос, наполняя леса, поля и луга своим живым и характерным пением; так вот, я ни разу не поймал пересмешника и на имитации лугового жаворонка.
Я не подвергаю сомнению слух наблюдателей и не обвиняю их в тенденциозном одухотворении созданий природы. Но вера в подражательные способности пересмешника берет верх над разными аргументами. Всем хочется верить, что эта удивительная птица достаточно умна и высокомерна, чтобы уметь насмехаться над своими самонадеянными соперниками.
На
