– Как йето чудьесно! Моя мама есть русская! Какой тьесный мир! Как тьебя зовут? – перешла на русский фея.

– Пётр…

Подполковник не мог поверить собственным ушам и своей удаче: «Она говорит по-русски!» Он уже твердо знал, что нашёл то, что искал и решил развить знакомство, но не знал, как это сделать, так как положиться на свой немецкий не мог.

– А как вас зовут?

– Грета… Грета Ламсдорф, – засмеявшись, она протянула руку.

– А что, если нам зайти куда-нибудь в кафе? – поцеловав протянутую руку, предложил Попов. – Если вы не торопитесь, конечно…

– Да-да, коньешно… я сьегодня свободна, – с готовностью ответила немка.

…Так начался первый и последний любовный роман русского разведчика Петра Попова. Первое посещение аптеки ещё не открывает дороги на кладбище, а первое свидание с клевреткой Ордена шпионов? Куда приводит оно?

Гретхен Рицлер родилась в 1918 году в Вене в семье пианиста Отто Рицлера и баронессы Анастасии Больц-Лопушинской.

Вообще-то, семья баронессы, бежавшая в 1917 году из России от большевистского террора, своей целью имела Париж, но в дороге от тифа скончались родители юной Анастасии, а она сама угодила в венский госпиталь для бездомных…

По выздоровлении баронесса буквально была выброшена на улицу: в бреду она, несмотря на то, что блестяще владела немецким, английским и французским языками, кричала по-русски. Поэтому ни ссылки на родословную – немцев по линии отца, ни мольбы о денежной ссуде на билет до Парижа на главврача госпиталя не произвели ровным счётом никакого впечатления. Он был непреклонен: Россия и Франция находятся в состоянии войны с Австро-Венгрией и Германией, и, скажите, баронесса, спасибо, что в р а г и вытащили вас с того света!

* * *

С большим трудом Анастасии Больц, – а теперь она представлялась только так, отбрасывая вторую часть своей фамилии, – удалось устроиться билетёршей в дешёвый мюзикл, похожий на солдатский бордель, в венском предместье, чтобы, скопив денег на билет, уехать наконец к друзьям во Францию.

В первый же вечер знакомства с баронессой-билетёршей Отто Рицлер, покорённый её красотой и великосветскими манерами, упал перед ней на колени и со слезами на глазах умолял выйти за него замуж.

Париж был туманной перспективой, а предложение актёра и его искренность казались вполне реальными. И баронесса выбрала второе, хотя в глубине души лелеяла надежду в недалёком будущем выбраться из ненавистной Австрии в с детства обожаемую Францию…

Однако жизнь внесла в планы Анастасии свои коррективы. Сначала муж потерял работу и запил. Затем родилась Гретхен и баронесса скрепя сердце выбросила из головы мечты о Париже, и полностью посвятила себя воспитанию дочери. А вечерами, уложив дочь, выходила на панель, чтобы заработать на хлеб для себя и молоко для малышки…

* * *

О смерти мужа Анастасия узнала из газет – он давно уже не жил в семье, попрошайничая у дорогих кафе и гостиниц. Гретхен к этому времени исполнилось пятнадцать лет, хотя соседи давали ей все 18 – так зрело она выглядела. А ослепительная красота, а поступь, а манеры, а тон! Да это же принцесса, а не недоростка в лохмотьях! Она свободно говорила по-русски, по-французски, по-английски и, конечно, по-немецки. Кроме того, Гретхен прекрасно играла на пианино и гитаре, пела и танцевала – заботы и воспитание матери-баронессы не прошли даром. Зёрна упали в благодатную почву. Нет-нет, что бы там ни болтали злые языки о её матери и отце, но у их дочери большое будущее!

Но случилось несчастье. Ослепительной красоты пятнадцатилетнюю Гретхен, доставленную в венскую клинику по поводу гнойного аппендицита, прямо на операционном столе изнасиловал врач-маньяк.

Неудачно проведенный аборт лишил её способности деторождения.

Суд приговорил вурдалака к пожизненному заключению, но горю матери и репутации пятнадцатилетней Гретхен это помочь не могло.

Вскоре, не вынеся позора, покончила с собой Больц-Лопушинская.

* * *

Рицлер, умопомрачительно красивое юное создание, не могла остаться незамеченной венскими сутенёрами, вербовавшими наложниц среди студенток колледжей, официанток, натурщиц и фотомоделей.

Начали с малого: предложили за приличные деньги позировать для порножурналов. Затем пошли съёмки в порнофильмах – коготок увяз, всей птичке пропасть.

Один венский журнал поместил её цветное фото на обложке, и для Гретхен это явилось следующей ступенью по лестнице, ведущей вниз. Её красивое лицо и соблазнительная фигура обратили на себя внимание людей, рассматривающих такие снимки с коммерческой точки зрения. Она получила предложение от нескольких почтенных венских клубов и приняла самое выгодное из них. За 250 шиллингов в неделю она поступила в кабаре при венской гостинице «Интерконтиненталь». Там же и жила в подсобке.

…В воздушном, украшенном блёстками наряде она проделывала на маленькой сцене несколько ритмических движений, после чего по приглашению кого-нибудь из посетителей подсаживалась к его столику.

Однажды обер-кельнер передал ей приглашение от некоего Пауля Мозера. Обычно в таких случаях он говорил Рицлер несколько слов о кредитоспособности приглашающего.

Когда Гретхен ворчливо спросила, что представляет собой этот Пауль, обер-кельнер коротко ответил:

– Я был бы рад получить десятую долю той суммы, на которую он раскошелится, если ты сумеешь ему понравиться.

Обер-кельнер не преувеличивал, хотя и не подозревал, что Мозер совмещает спекулятивные сделки с недвижимостью с работой на германскую политическую разведку.

…Когда Рицлер подошла к его столику, Пауль без долгих околичностей предложил:

– Здесь не место для тебя. Если хочешь, я помогу тебе достигнуть большего. Если ты доверишься мне, я введу тебя в высшие круги венского общества…

Девушка почувствовала, что Пауль сулит ей не воздушные замки и решила рискнуть. В тот же вечер, отказавшись от ангажемента в кабаре, она, уступив желанию Мозера, переехала к нему на виллу в предместье Вены.

Самым, пожалуй, удивительным в их отношениях было то, что молодой повеса даже не прикоснулся к сказочно красивой студентке колледжа, не сделал её своей любовницей, хотя Гретхен несколько месяцев жила у него.

Подобно театральному режиссеру, Мозер проходил с ней роль, которую ей предстояло играть на празднествах, устраеваемых им для своих друзей и партнёров по бизнесу. Эта была всего лишь роль девицы лёгкого поведения, но Рицлер должна была добиться вершин совершенства…

* * *

Во время одного из приёмов, которые Пауль устроил у себя дома для друзей из германского посольства, все приглашенные, дипломаты и девушки по вызову, нагишом взапуски бегали по саду, изображая Адама и Еву. Совокуплялись, не таясь и не стесняясь, тут же на лужайках.