могли быть у горных горилл в лесу. Что еще упало с Эмпайр-стейт-билдинг вместе с Кинг-Конгом?

Я выбежал из хижины, словно за мной кто-то гнался. Вот где массово производилась смерть. Фабрика, на которой собирали худшие моменты жизни. Достаточно. Никого не убив, я все же был грешен. Но решил, что смогу с этим жить. Ведь все люди одинаковые.

Из-за смены часовых поясов я не мог заснуть, поэтому одиноко слушал музыку, пока не взошло солнце. Я выбрал песни, которые чаще всего включал на своем компьютере. Музыка словно растеклась по моим венам — как и грех, который я совершил. Мне вдруг кое-что открылось. Я решил проверить песни, которые мне нравились. Выбрал несколько из них и внимательно прислушался к словам. Именно тогда я узнал Эрин по-настоящему. Это было поистине удивительное открытие. Удивительное, но только и всего. По пути из Африки я уже принял кое-какое решение. А сделав сейчас это открытие, я лишь убедился, что собираюсь поступить правильно. Когда взошло солнце, я позвонил ей.

Мы с Эрин давно не виделись, и теперь она сидела передо мной с обеспокоенным выражением лица. Она была все такой же красивой и милой. Ее лицо не наскучило бы мне до конца жизни. Я улыбнулся.

— Не стоило так волноваться, я чувствую себя лучше, чем когда-либо в жизни.

— Что-то не похоже. Где ты пропадал?

— Ездил в путешествие. Хотел кое-что увидеть. Но не получилось.

Какое-то время мы просто сидели рядом. Торопиться нам было некуда. За окном лился солнечный свет. Неожиданно я вспомнил: именно здесь я когда-то согласился стать убийцей. На стене все так же висела табличка с положением «о справедливой торговле». Справедливость. Они не могут вырастить себе кукурузу, хотя умирают от голода. Потому что им приходится выращивать для нас кофе. Сколько стоит справедливость? Мы такие честные. Сеул ни капельки не изменился. Что ж, для этого прошло еще слишком мало времени. Но мне казалось, что я провел в Конго всю свою жизнь. После той лихорадки я будто постарел, и теперь вместо меня здесь сидел какой-то сморщенный старец. Я повернулся к Эрин. Не в силах больше выносить мое молчание, она спросила:

— На что ты смотришь?

— На тебя.

— Почему?

— Потому что ты очень красивая. Глядя на тебя, мне даже хочется плакать.

Решив, что я шучу, она рассмеялась. Я рассмеялся тоже, а когда смех утих, спросил:

— Тебя прислала Компания?

Пристально посмотрев мне в глаза с выражением, достойным похвалы за великолепную актерскую игру, Эрин сказала:

— Что ты имеешь в виду?

— Не важно. Большинство людей, которые работают в Компании, даже не знают об этом.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

Вместо ответа я тихо пропел строчку из песни Candy says группы The Velvet Underground. Выражение ее лица изменилось. В ней пелось: «Терпеть не могу принимать важные решения. Потом я постоянно о них думаю».

Затем я тихонько напел строку из Groovy Tuesday группы Swan Dive. Эрин выглядела еще печальнее. В клипе заводная девушка звонит кому-то по телефону и говорит: «Как же хороша та часть припева, где The Beatles поют “да-да-да…”».

Когда-то она сама говорила мне эти слова. Неудивительно, что Эрин казалась мне такой милой и давно знакомой. Она была воплощением всего, о чем пелось в моих любимых песнях. Да и не только: она напоминала персонажей из моих любимых старых фильмов и книжных героинь, о которых я читал. Она была моим брендом. Таким же, как Chanel, Gucci или Louis Vuitton, которые любила Хён Кён.

— Это не то, что ты думаешь…

Всем своим видом я постарался показать ей, что все в порядке, будто это была лишь наша маленькая шутка. Ее образ словно являлся продуктом маркетинга, выстроенным согласно имиджу бренда. В принципе, это было совершенно нормально. Я все равно любил ее. Даже если она ненастоящая.

— Все в порядке. Я не злюсь. Просто хотел, чтобы ты знала.

Именно здесь я впервые встретился со своим менеджером. А что, если бы я тогда не пришел? Может, даже с плохими оценками я смог бы найти какую-нибудь работу. Сейчас уже был бы женат на какой-нибудь совершенно обычной женщине. Может быть, у меня даже был бы ребенок. К этому времени он бы уже заговорил? Начал ходить? Сделай я тогда другой выбор, пришлось бы мне страдать, как сейчас? Я бы оказался в самом низу пирамиды. Не знал, что на самом деле происходит в мире, что существует Компания. Носил бы каждый день галстук, спорил с женой из-за кредитных карт, но несчастлив бы не был. Скорее всего, мне было бы даже лучше, чем сейчас. Но все это лишь пустые сожаления о том пути, который я не выбрал. То, что нам не принадлежит, всегда выглядит заманчивее, чем то, что мы имеем. Эрин не исключение. Вероятно, она так мила и красива лишь потому, что нам с ней не по пути.

— Знай, я люблю тебя. И буду очень скучать.

Не думаю, что с ней могли возникнуть трудности. Пусть даже ее послала Компания — она была идеальна. Если это не так, то Эрин — просто хороший человек, который иногда использовал ложь во благо; нельзя ее за это винить. Я знал, что буду жалеть о сделанном выборе всю оставшуюся жизнь. Но именно способность мудро и рационально мыслить сделала из меня монстра, которым я теперь являюсь. Пришло время самостоятельно определить, перед каким выбором меня поставит жизнь и придется ли мне об этом пожалеть. Я буду жить и, страдая, нести вину за свои грехи.

Эрин все еще молчала. Ее грустное лицо стало еще печальнее, и лишь при одном взгляде на него у меня саднило сердце. На ее глазах выступили слезы.

— Ты чудесная девушка. Можешь напоследок выполнить одну мою просьбу? Пожалуйста, улыбнись. Чтобы я запомнил тебя именно такой.

Эрин улыбнулась. По ее щекам катились слезы. Этот образ запечатлелся в моей душе, словно фотоснимок. Его будто выжгли в моей груди раскаленным железом, чтобы я помнил о нем, сколько бы времени ни прошло. Даже если наступит конец света.

Я вернулся домой и лег в ванну. У нас состоялся лишь короткий разговор, но я чувствовал себя совершенно измотанным. Я лежал в воде и пел песню Velvet Underground. Моя любимая часть — это первый куплет.

Там поется: «Я родилась, чтобы ненавидеть свое тело и все, что ему нужно».

Она идеально мне подходила. Должно быть, в Конго мое тело сильно обожгло искрой ненависти. Сентиментальные мысли носились вокруг, как призраки.