Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мир разделился на то, что происходит за пределами противогаза и что происходит внутри. Я как будто смотрю кино в плохом качестве и происходит оно не совсем, чтобы со мной. Наверное, это такая психологическая реакция.
Топчемся. Поворот. Лампочка качается. Под ноги из ближайшей двери выпадает кашляющий «пассажир». Морщусь, переступаю, Кипп чуть заваливается, напрягаюсь, не даю ему упасть. Тащимся к выходу. На границе сознания ловлю дежавю/флешбек от событий на объекте Т-11. Но там было иначе. Подумаю об этом потом. Глаза режет, не то от хлора, не то от соленых слёз. Как они в противогазах ещё и бегают!?
Дверной проем зияет чернотой провала. Открыто настежь, веет холодом. Поперёк выхода, содрогаясь в кашле, лежит боец. Геймбой — Карабас? Наверное. Переступаю и через него, тащусь по коридору куда-то вверх. Морозно. Ноги вязнут в снегу. Вперёд. Света в конце туннеля нет, зато звуки кашля постепенно сменяются гулом и шумом ветра. Стихия. Бляха. Кипп на плече перестает кашлять и как-то оседает, валится на пол. Хватаю его за обе руки и тащу волоком. Ничего, прорвемся.
Поверхность.
Свежий воздух встречает меня злыми настойчивыми порывами ветра. Упорно волоку свою «ношу». Отмечаю семь шагов от выхода, оседаю в какой-то приямок.
Топора нет, лопаты нет. А снег-то плотный. Ладно. Извлекаю нож, беспорядочно рублю, левой отбрасываю, в какой-то момент догадываюсь сдернуть примерзающий к морде противогаз. Шапки нет.
С невероятной скоростью сооружаю нечто вроде окопа глубиной около метра, свободного от ветра, работаю руками, закидываю туда неподатливое тело Киппа. Усаживаю, проверяю. Дышит, вкруг рта блевотина и желтая пена, глаза красные, слезятся, открыты, но слегка остекленели. Вроде жив.
— Ты как? — сквозь вой бурана пытаюсь докричаться.
Ладно. Без зазрений совести сдергиваю с него налобный фонарик, выдыхаю. Как быстро действует хлор? Что я помню из ОБЖ? Однажды Андрей Андреевича остановили на запорожце за превышение, а он им показал справку, что спит спокойно, выданную местным психоневрологическим диспансером. Доброе ГАИ его отпустило от греха. Как это потаеннее знание мне помогает при отравлении? Никак. Кое-кто херово работал в школе. Надеюсь, он не мерзнет там, в аду? Ладно, а логически, сколько минут прошло? Минут пять-десять от силы. Есть кто в теремочке живой?
По логике вещей мне надо заткнуться и радоваться, то есть собраться с силами и немедленно валить, бросив Киппа заседать в сугробе.
Но могу ли я остаться в стороне, когда происходит писец, от которого следует держаться подальше? Вот уж хер!
Разгибаюсь, шурую обратно в нору. Кругом ночь, ветер, тьма, чёртовы снежинки. На стеклышках противогаза узоры льда. Надеваю неподатливый задубевший намордник, цепляю налобный фонарик, пристраиваю поудобнее. Вдох. Перчатки, проверяю нож (вдруг понадобится), ныряю аки МЧСовец в недра бедствия.
Первым я вытащил Геймбоя. Он тупо ближе всех к выходу. Для его вытаскивания пригодились офисное кресло, которого я, при помощи мощного пендаля лишил нижней части конструкции. Погрузил, поволок. Он вовсю кашлял.
Дальше, хуже. Шесть тел в коридоре не кашляли, что — дурной знак. Из кабинета дежурных за две ходки вытащил обоих юнлингов, один даже помогал мне идти. Правда, по ощущениям, он как будто ослеп. Ладно. Незаметно стащил у него «ствол».
Сходил за своей шапкой, прихватил пистолет Киппа (тот его выронил, когда изображал «пляску святого Вита»). Вытащил из общей комнаты деваху. Нес на руках, тут повезло, она за время катаклизма исхудала.
Спустился снова. Голова кругом. Так, стоп. А где некто злой коренастый Зюйд? Все вокруг уже вроде бы и не кашляют, но за стеной писки — визги-поскребывания есть. Вроде он спал отдельно?
Вышибаю дверь с ноги, отчего та отдается болью. У сэра лорда-как-там-его дверь изнутри была припёрта тумбочкой. Припадая на ушибленную ноги, свечу фонариком. В углу тело, закутанное в цветастую шаль а-ля «пленный румыны», которое тычет в мою сторону ножиком. Кстати, всё та же финка ЛГТБ. Или НКВД. Надо же, не потерял.
Хмыкнул, перехватил его руку, откинул клинок, закинул на плечо и поволок.
Спустя полторы минуты кидаю слабо мычащее тело в кучу других.
Спина болит, легкие болят, все органы будто разламываются на части. Никогда не было такого, чтобы как в мультике про Простоквашино «лапы отваливаются», а нет же, случилось. Не знаю, как товарищи МЧСовцы такую хероту вывозили, им определенно нужно памятники ставить из чугуна на вокзалах.
С отвращением сдергиваю противогаз, замахиваюсь, чтобы выкинуть, но не делаю этого. Оседаю в снег, сажусь прямо на задницу. Несколько глубоких плавных вдохов, чтобы прийти в себя.
Вообще мои свежеспасённые ещё ни разу не в безопасности. Более того, я и сам не в безопасности, в том числе потому, что благодарность в людях, она и до катаклизма работало слабо, с глюками и зависаниями, а сейчас вообще угасла.
Но, буду последователен. Где мы? Промзона. А рядом что за здание? В темноте его не видно, но должно быть «там». Встал. Покачнулся, побрёл «в направлении». Два спуска, два подъема, без противогаза дышится легко, кстати, рюкзака категорически не хватает. А вот и шершавая стена из красного кирпича. Где тут вход? Наверное, под слоем снега. Впрочем, выбитые окна тоже подойдут.
Не выключая фонарик, плавно спустился в недра. Здесь хотя бы нет хаоса из ветра и снега. В одном месте перекрытие отсутствует, и сугроб уходил куда-то вглубь. Пригнувшись, спустился и осветил «пещеру». Некое полузатопленное (теперь это грязный зловещий лёд) помещение. Мрачный каток. У боковой стены приподнятая площадка с раскуроченной потемневшей от времени установкой. Ага. На пробу дошёл до неё. Как убежище подойдет, но гореть здесь нечему. Плохо. А если пойти внутрь?
Одно помещение, второе. Какая-то котельная. Оп-па, продавленный диван, явно притащенный бомжами, два кресла (того же поставщика), бочка к которой когда-то горел «очаг». Но всё это херня. Я увидел пять дверей с деревянными же блоками, старыми, рассохшимися. А вот это то, что нужно, жаль топора нет.
Достал нож, он у меня мощный парень, ковырнул наличник. Грязный, трухлявый, но гореть будет. Отодрал сразу несколько, один сломал, потом неторопливо, как будто на поверхности нет апокалипсиса и нескольких человек, которые помирают от отравления и холода, соорудил из лучинок шалашик (допускаю, что есть много способов развести огонь, но мне самый привычный именно такой).