«Схлопнул» ауру, то есть переместил основные потоки ближе к корневому слою, чтобы сымитировать более-менее обычного человека. В Эгноре просто развеял бы ману или слил бы силу в накопитель, здесь же приходилось терпеть неприятное ощущение, будто свербит во всем теле. Сжал амулет. От него шло приятное тепло и возникало чувство наполненности. Просто понимаешь, что он полон силы, – и все. Пожелал – и увидел, как заклинание окутало мою ауру. Привычная эйфория. Нет, непривычная, эта… покорявей, что ли, менее приятная. А как со здоровьем?

«По твоему здоровью судить трудно, но по основным признакам плетение сработало, аура сбалансировалась. Не навредило – это точно!» – ответила Синя.

«Улучшить можешь?»

«Нет, хозяин; самому-то не смешно?»

Смешно. С размещением стандартного «исцеления» еле разобрались, и если попытаться амулет улучшить, то… Хватит, на безрыбье и рак рыба. За два часа заполнил силой оставшиеся десять амулетов и час восстанавливал ауру. Она почти полностью сдулась, на Земле как-то непропорционально мана расходуется. «Девочки» так и не поняли, почему это происходит.

Возвращаясь домой, нарвался на компанию пьяных подростков. Обозвали меня нехорошим человеком, попросили закурить. Не выдержал, усыпил их всех четверых. Ничего, одеты тепло, не простынут. А застудят чего – знать, судьба такая.

Вместо целой комиссии из горздрава прибыла одна тетка-инспектор. Я не стал дожидаться обвинения в шарлатанстве, а сразу взял ее в оборот. В итоге женщина ушла довольной:

– Вы все-таки не ставьте точных диагнозов. Врачи не любят, когда их больные сами себе болезни определяют, тем более когда правильно это делают.

– Хорошо, – легко согласился я.

Я всем своим клиентам с серьезными болячками обязательно даю установку обратиться к врачу и не собираюсь менять это правило. Недолго осталось. А здесь я больше не появлюсь. Из налоговой так и не пришли. Наверное, Лизка исправно платит налоги. Из компетентных органов тоже пока никого не было. Я не обольщался: непременно заинтересуются, особенно после амулетов. Вот, пожалуйста, еще одна причина не возвращаться.

Накануне отъезда мы с Зиной зашли в гости к Сергею.

– Вот вам с Эльвирой двадцать амулетов, – сказал я, высыпая деревянные медальоны с красными крестами на стол. Медицинские эмблемы Зина нарисовала, обычной масляной краской. – В каждом по одному исцелению первого уровня. В критических ситуациях поможет или при длительном лечении. Запомните, бактерии, вирусы, раковые клетки амулет не убивает! Он восстанавливает баланс жизненных энергий, тем самым усиливая организм. Он сам начинает бороться и в большинстве случаев побеждает. Даже тяжелые инфекции или рак. Конечно, не в терминальных стадиях. При отравлениях помогает, но не при всяких… – Сергей с женой слушали, удивленно переглядываясь, ища друг у друга поддержки. Мне и верили, и сомневались. Но к словам относились серьезно, без смеха, хотя понимали едва ли половину сказанного. На амулеты смотрели с опаской и непониманием, как баран на новые ворота, на которых вдобавок кто-то волчью пасть для острастки изобразил.

– Одно использование – месяц зарядки в лесу, – продолжал я невозмутимо и монотонно. – Чем глубже чаща, подальше от людей, тем лучше. Положить на ветку живого дерева и оставить. Зимой зарядка чуть дольше, месяца полтора. Как пользоваться, поймете сами, почувствуете. Можно носить на шнурке. Видите, дырка есть, но можно в любом другом месте. Во время использования желательно зажать в кулаке – легче сосредоточиться. Вот, собственно, и все. Да! Исцеление можно направлять на другого человека, главное, чтобы он находился рядом. Надо просто мысленно направить на него… – замялся, подбирая слова, и отмахнулся. – Сами разберетесь, я уже говорил. Теперь самое главное! – эти слова выделил и произнес, подняв палец, отмечая важность момента. Выдержал паузу, хотя слушатели и так рты пооткрывали. – Их нельзя продавать, только дарить. Иначе – потеряют силу.

Зачем я так сказал? Солгал же. Не знаю, само вылетело. Когда-нибудь моя речь перерастет в легенду, покроется ореолом тайны… Нет, тысячелетие дерево не перенесет. Амулеты, конечно, обработаны «нетленкой», но сам материал нестойкий, подвержен стиранию. Но два века – точно протянут!

Потом мы ужинали, немного выпили. Дети, двое пацанов – погодков десяти и девяти лет, которые недавно вернулись с каникул от бабушки, донимали меня вопросами. Отшучивался. Не умею с детьми общаться. Надо бы тренироваться, у самого сын будет. Или есть. С течением времени совсем запутался.

Перед уходом Серега отозвал меня в сторону.

– Ты не вернешься? – спросил, переминаясь, глядя в сторону.

– Скорее всего, нет.

– А Зинка?

– Вернется. Ей со мной физически не уйти.

– Береги ее.

– О чем разговор! Вот тебе последний подарок, – протянул другой медальон. Тоже деревянный с нарисованным на нем зеленым рыцарским щитом. – Носи на себе. Одну пулю остановит, но потом придется заряжать так же, как и целительские. Ты поймешь по наполнению, почувствуешь.

– Спасибо, Егор, – сказал и крепко обнял меня. – Береги себя, друг.

Я в ответ сильнее сжал объятия. Ободряюще похлопал друга по спине.

По дороге домой Зина призналась:

– Я Эльке сто тысяч евро оставила, ты не против? Они все в кредитах, а получают… сам понимаешь. Она учитель младших классов.

– Не оправдывайся, не против я, и более того, видел, как ты деньги брала. Не переживай, нам хватит. Я же кое-что заработал в салоне… Мне самому неудобно было предлагать.

– Вот и я поэтому не Сережке, а Эльке деньги передала, он бы не взял.

– А я все думал, догадаешься ты брату часть наследства предложить или нет. Смотрю, берешь. Ну, думаю, не все еще потеряно, можно из тебя человека сделать. А то: «Всю жизнь мечтала о денежном дожде!» – попытался спародировать, но получилось только передразнить.

– Да иди ты! – отпустила мою руку и отвернулась в сторону. Делано обиделась.

Лиза бы обязательно съязвила и выставила все так, что я бы виноватым остался. Разница между ними огромная, как между огнем и водой, и я, оказывается, люблю погорячее. А ведь всегда предполагал обратное. Лизу шутливо «мартышкой» обзывал и всерьез мечтал, чтобы она угомонилась. Но «все познается в сравнении», и к этому афоризму я бы добавил: «…и в расставании».

В поезде мне пришлось объяснить ситуацию с родителями.

– Так ты изначально все помнил?! – Зина задохнулась от обиды, отвернулась и зарылась лицом в подушку. В купе мы ехали вдвоем, выкупили все четыре места.

– Ты меня вообще слышишь?! – пришла пора и мне возмутиться. – Я тебе русским языком объяснил: в голове случайно всплыл логин, хлоп – родители! И мне кажется, что мы договорились об истериках…

Девушка рывком села. Губы – ниточки, глаза – огонь, лицо – сама злость. Пантера перед прыжком, не иначе. А в душе боль, видимая и без помощи Фионы.