Я выпрямляюсь, оглядываюсь. Волн практически нет. Гроза миновала.

Андреас наверняка где-то недалеко.

Но я его не вижу.

Поднимаю шнур из воды. Его кончик гладкий, будто перерезанный.

Дрожащими от холода руками открываю сумочку, висящую у меня на животе. Шоколад, туба с таблетками, липкая лента.

Ножа нет.

Но он ведь точно положил его обратно в сумку, я видела.

Или мне это только привиделось? Может, нож выпал у него из рук. Или все-таки нет? Он же не мог притвориться, что кладет нож обратно, а потом ножом шнур… нет, он не мог так сделать.

Он никогда бы так не сделал. Это же Андреас! Андреас не сдается!

Никогда!

Но может быть, у него просто не осталось сил? Это как удар кулаком в лицо.

Даже подумать об этом нельзя! Невозможно!

Дыхание быстрое, поверхностное, сердце колотится. Удивительно, что у него хватает на это сил. Стараюсь успокоиться, дышать размереннее, фиксирую взгляд на горизонте.

Его нигде нет.

Не могу издать ни звука и что есть сил хлопаю ладонью по воде.

Мне необходимо за что-то держаться, нужна опора! Но пальцы не встречают сопротивления – уходят в Ничто.

Здесь нет ничего – ни человека, ни лодки, – нигде ничего…

Чувствую, как ум заходит за разум.

Хватаю себя за руку и вдавливаю в кожу пальцы изо всех сил.

Чувствую боль, но не унимаюсь. Что я делаю?

Я схожу с ума?

Бросаюсь на спину, рыдаю с открытыми глазами, пока хватает сил.

Через некоторое время поднимаю руку и снова всматриваюсь в конец шнура.

Всматриваюсь долго, глаза начинают слезиться, все расплывается.

Шнур ведь мог и порваться.

Ну конечно!

Шнур порвался!

И поэтому мы потеряли друг друга. Он его не перерезал. Нет! Он никогда бы так не сделал!

Я знаю: шнур порвался.

Такое случается. Материал не выдержал. Как неопрен.

Только где же он сейчас?

Наверно, ищет и зовет меня, вот как я его.

В грозу мы слышать друг друга не могли. Вокруг был такой шум…

Что он теперь будет делать? Через какое-то время тоже сообразит, что в открытом море найти друг друга невозможно.

И поплывет на запад.

Где запад, он знает. Он же видит солнце и умеет по нему ориентироваться.

Так что и мне надо двигаться на запад.

У Андреаса наверняка преимущество во времени, он не тормозил так, как я.

С ним ведь все было в порядке.

Я же спросила, специально спросила, может ли он плыть. И он сказал «конечно». И еще, что надо непременно рассказать Сакси про вертолет.

Расскажи.

Непременно ему расскажи, вот как он сказал. Почему не «расскажем»?

Я ослышалась. Точно ослышалась!

Мы расскажем Сакси эту невероятную историю вместе.

Вот он удивится!

Он-то уехал на поезде, никакого сравнения с нашими приключениями.

Я так устала…

Но нужно догонять Андреаса. Он наверняка подождет меня. Делаю один гребок, потом второй.

Левой, правой… и снова останавливаюсь. Больше не могу, нет сил…

Ульрих на бортике присаживается на корточки, что-то говорит…

Глюкоза. При приступах слабости помогает глюкоза.

Шоколад.

Переворачиваюсь на спину, открываю сумку.

Разворачиваю последний кусочек, откусываю. Вкуса нет.

Потом беру таблетку, разжевываю, чтобы не запивать морской водой.

Только бы она подействовала и боль отпустила…

Как хорошо, что вместе мы плыли так долго! За это время техникой движений Андреас овладел неплохо. И теперь знает, на что обращать внимание. Может, даже станет потом профессиональным пловцом. Это самая длинная тренировка в его жизни. Да и в моей тоже.

Вот дед удивится, когда узнает про все это! Он рассказывал много историй, но не было ни одной, похожей на нашу.

Когда-нибудь нам и самим будет удивительно, что мы смогли это совершить…

А теперь пора двигаться дальше.

До цели я пока что не добралась.

Понимает ли дед хоть чуть-чуть, какую кашу он тогда заварил?

Вряд ли…

* * *

– Странно все это, как вы считаете?

Дед грохнул палкой по булыжникам Герман-штрассе.

– Венгрия в 56-м году, Берлин в 53-м, Прага в 68-м[59], Чернобыль – все отлично, все в порядке! И вот в первый раз происходит что-то разумное, и – о-па! – Старший брат Младшему больше не указ.

Мы с Андреасом ели шоколадку и помалкивали. Правительство запретило советский журнал «Спутник»[60], и дед, конечно, не мог не откликнуться на такое событие. Он возмущался всю дорогу домой. Было холодно, пахло снегом.

– Неужели наши партайгеноссен не испугаются русских Т-34?

– Ах, дед, ну не станут же они из-за какого-то журнала танки вводить! Успокойся, пожалуйста!

– Ха! – он еще раз стукнул палкой. – Надо же что-то делать! Надо обратить внимание мировой общественности на это безумие!

– Мировую общественность это нисколечко не интересует. И вообще все и так знают, что это бред.

– Ну, нормальные люди, может, и знают, но бонзы-то – нет! Так что надо непременно что-то предпринять. Идем сейчас ко мне, напишем обращение!

– Дед, ты что! Зачем? Толку от этого никакого, одни неприятности.