– О да… То, что надо… еще… боже… Матвей…

– Так? Хорошо? – он ускорился.

– Хорошо… сильнее…

Меня хватило минуты на две, и его тоже. Всхлипывая и сотрясаясь от мощной волны наслаждения, я простонала в подушку его имя и, по-моему, снова призналась ему в любви, пока он хрипло стонал, рычал и изливался глубоко внутри, уже явно не думая о предохранении.

Мне было все равно.

Спустя почти минуту он приподнялся и нежно поцеловал меня в шею. Потом еще раз. Потом, явно не придумав ничего умнее, хватанул за загривок зубами.

– Знаешь… – выдохнул, наконец, отпустил меня. – Я как-то даже хочу, чтобы ты забеременела…

Я чуть повернула к нему голову, укладываясь щекой не подушку.

– А учиться я когда буду?

Он фыркнул.

– Со мной? Всегда. Так что там от тебя хотел этот юный мачо?

***

– Не может быть.

– Вот ведь сука.

– Старая извращенка…

Мы сидели в его кабинете, устроившись вдвоем в обширном офисном кресле, смотрели открывшийся из моей почты видеофайл и не верили своим глазам.

Нет, сняла нас не Настя, хоть я и подозревала, что она успела каким-то волшебным образом, незамеченная мной, перебежать из последнего ряда аудитории вперед, забежать за кафедру и пристроиться со своим телефоном в коридорчике, ведущем к запасному выходу.

То есть, снимали именно оттуда – больше неоткуда было.

Вот только это была не Настя. И даже не Ирина, хотя теоретически, это могла быть она, пришедшая «поговорить» со своим бывшим и решившая воспользоваться таким прекрасным шансом отомстить.

Еле заметная вначале съемки, и только на второй минуте приближенная сильным фокусом, в коридорчике, ведущем к запасному выходу, стояла, незаметно направляя на кафедру телефон, никто иная, как Ольга Михайловна, ректорша нашего университета.

– Охренеть! – пробормотала я, наблюдая как «старая извращенка» усмехается, делая вид, что нашла что-то смешное в ленте новостей. – Никогда бы не подумала, что она на такое способна…

– Хмм… – Донской откинул голову на спинку кресла, задумчиво гладя меня по ноге. – А ведь если вспомнить, как она вела себя, когда рвалась в мой кабинет тогда… все становится логичным. Интересно, чем я ей так не угодил?

– Хотела поймать тебя за совращением студентки, да? – догадалась я. – А тут и видео в качестве еще одного доказательства!

– Да, похоже на то, – он слегка отстранился, так чтобы смотреть мне в лицо. – А ты здорово придумала тогда с этим замужеством. Если бы не ты, я бы уже не был деканом. А возможно и поехал бы в места не столь отдаленные…

Я смущенно отвела взгляд.

– Я вообще-то спонтанно. И в мыслях не было тебя охомутать. Даже для шоу.

– Я вообще-то понял, Максимова, – съязвил он.

Разумеется, я не ждала, что он тут же на месте предложит мне выйти за него замуж по-настоящему. На данном этапе мне вполне хватало тех проявлений чувств, на которые этот непростой мужчина был способен, и большего я не ждала.

И совершенно не удивилась, когда он оставил «скользкую» тему и вернулся к нашей подленькой ректорше.

– В любом случае я придумаю, как этой дряни отомстить. И вообще. Мне уже давным-давно тесно в должности декана…

Я с любопытством уставилась на него.

– Серый кардинал выходит на войну?

– Ты даже себе не представляешь, какую… – он сложил руки домиком и заиграл пальцами, изображая киношного злодей, который любит поржать над врагами злобным и ехидным «муахаха».

Не выдержав, я и в самом деле расхохоталась, откидывая голову на подлокотник, за что тут же получила задранную футболку и руки под ней, пытающиеся залезть мне под лифчик…

Из общаги Матвей меня, самой собой, забрал. Насовсем. Даже место мое тут же отписал какой-то давно ждавшей его студентке магистратуры – видимо, чтобы мне некуда было вернуться, если я вдруг решу сбежать.

Привез мои два чемодана, затащил в квартиру и с полчаса скептически наблюдал за тем, как я развешиваю свои тоненькие футболочки на его дорогущие, тяжелые вешалки и рассовываю потрепанные джинсы по ящикам гардеробной комнаты.

– У меня когнитивный диссонанс, – объявил, наконец.

Без единого лишнего слова закрыл оба чемодана с оставшимися вещами, пихнул их ногой под кровать и скомандовал.

– Надень что-нибудь поприличнее и поехали. Не хватало мне еще студенческого барахла в квартире.

– Куда поехали? – я непонимающе уставилась на него.

– На шоппинг. Не со мной, разумеется. Я дам тебе «Визу» и отдам в руки одной моей знакомой – она профессиональный стилист. Раз ты теперь со мной, то изволь соответствовать. А не весь этот подростковый ужас и кошмар.

Я была так ошарашена, что даже не сообразила, что надо бы разозлиться на него за снобский тон и хамство. Уже в машине хотела высказаться по этому поводу, но черт возьми, как-то трудно злиться, когда тебе выдают практически безлимитную кредитку и говорят – иди-ка, душенька, оторвись по полной. Ни в чем себе не отказывай!

Еще и личного стилиста приписывают, как какой-нибудь принцессе или супермодели.

***

Вечером, после самого тяжелого и напряженного дня в моей жизни – даже если считать день вступительных экзаменов – мне снова хотелось ругаться. Причем матом.

Кто бы мог подумать, что профессиональный, сфокусированный на конкретных задачах шоппинг – это такая адская мука! Уже к обеду я не могла ходить из-за натертостей, но Дашенька Привалова – знакомая стилист Донского – только забежала в ближайшую аптеку и накупила мне пластырей. Помогла мне обклеить мои несчастные ножки и потащила в очередной бутик – на другом конце торгового центра, потому что только там, видите ли, были подходящие к моей новой блузке брюки. К одной из них. А к другой – юбочку в тон и фасон продавали – кто бы мог подумать! – в совершенно противоположном конце центра, да еще и на другом этаже!

Уж не знаю, сколько денег Донской ей обещал, но замучила она меня так, что вечером я совершенно разучилась ходить, и пришлось вызывать Матвея, чтобы он спустился к такси и занес меня в квартиру на руках. Следом за нами горделиво вышагивали таксист и Даша – каждый неся по двадцать пакетов шмотья, туфель и аксессуаров.

Слава богу, Донской запретил нам покупать бижутерию, настаивая на том, что украшения должны быть непременно золотыми или, на крайняк, серебрянными. Иначе бы, уже полумертвую, меня затащили бы еще в десяток-другой магазинов.

Наконец, закутанная в банный халат, я сидела в том самом кресле, в котором у Донского произошло первое знакомство с моей девственностью, и старалась удержаться, чтоб не расплакаться от боли в ногах.