Во второй половине дня все повторилось, и Парк вызвал подкрепления из 10-й и 12-й авиагрупп, базировавшихся в западной части Англии. К концу дня Королевские ВВС уничтожили пятьдесят шесть самолетов противника, потеряв при этом двадцать девять истребителей и двенадцать летчиков убитыми. Через несколько дней налеты повторились, но по размаху их уже нельзя было сравнить с предыдущими. Несмотря на все это, 16 сентября начальник разведки Геринга, неисправимый оптимист, все же убедил его в том, что в английской истребительной авиации осталось всего лишь 177 машин.

Опасность вторжения сохранялась, но 19 сентября Гитлер решил отложить операцию «Морской лев» на неопределенный срок. Военно-морские силы и Главное командование сухопутных сил вермахта проявляли еще меньше энтузиазма в отношении вторжения в Великобританию, после того как стала очевидной неспособность люфтваффе уничтожить английскую истребительную авиацию.

С приближением войны на Западе к тупиковой точке признаки ее превращения во всемирный конфликт проявлялись все ярче. Японцы незадолго до того были захвачены врасплох коммунистическими военными формированиями, совершившими целый ряд нападений в северной части Китая. Японо-китайская война разгоралась, грозя перерасти в очередной этап жестоких столкновений. 27 сентября в Берлине был подписан Тройственный пакт, направленный, вне всяких сомнений, против США. Президент Рузвельт незамедлительно созвал своих военных советников для обсуждения возможных последствий, а через два дня после этого Великобритания снова открыла Бирманскую дорогу для поставок материалов военного назначения националистическим силам Китая.

Битва за Британию должна была закончиться до конца октября, когда люфтваффе планировали сосредоточиться на ночных бомбардировках Лондона и промышленных объектов центральных графств Англии. Если посмотреть статистику за август и сентябрь, на которые пришелся самый пик боевых действий, то окажется, что Королевские ВВС потеряли 723 самолета, а люфтваффе – более 2000. Неоправданно большая доля потерь была вызвана не «действиями вражеской стороны», а «особыми обстоятельствами», т. е. в основном авариями. В октябре британские ВВС сбили 206 немецких истребителей и бомбардировщиков, в то время как общие потери люфтваффе за тот же период составили 375 самолетов.

Так называемый блиц против Лондона и других городов продолжался всю зиму. 13 ноября британская бомбардировочная авиация по приказу Черчилля нанесла ответный удар по Берлину. Это было вызвано тем, что накануне в Берлин на переговоры прибыл министр иностранных дел СССР Молотов. Сталина беспокоило присутствие немецких войск в Финляндии и влияние нацистской Германии на Балканах. Он также хотел получить от Германии гарантию на право прохождения советских судов из Черного моря в Средиземное через Дарданеллы. Многим показалось странным исполнение оркестром вермахта «Интернационала» в момент прибытия Молотова на железнодорожный вокзал Берлина, украшенный советскими красными флагами.

Встреча закончилась неудачно, вызвав лишь взаимное раздражение. Молотов требовал ответов на конкретные вопросы. Он спрашивал о том, остается ли в силе заключенный годом ранее советско-германский пакт. Услышав ответ Гитлера о том, что, естественно, пакт остается в силе, Молотов указал на то, что немцы установили тесные отношения с врагами русских – финнами. Риббентроп подталкивал Советы к войне на юге, в направлении Индии и Персидского залива, чтобы разделить то, что останется от Британской империи. Предложение Советскому Союзу присоединиться вместе с Италией и Японией к Тройственному пакту не было воспринято Молотовым всерьез. Не был он готов и согласиться с Гитлером, который, прибегнув к своим любимым монологам, убеждал его вместе с Риббентропом в том, что Британия уже фактически побеждена. И когда завыли сирены воздушной тревоги и Молотова проводили вниз, в бункер на Вильгельмштрассе, он не удержался от того, чтобы не сказать нацистскому министру иностранных дел: «Вы говорите, что Британия побеждена. Тогда почему же мы сидим здесь, в бомбоубежище?»

На следующую ночь люфтваффе совершили налет на Ковентри, но он не был ответным, его планировали заранее. Гитлеровские летчики нанесли мощные удары по двенадцати военным заводам и разрушили древний собор. При налете погибло 380 мирных жителей. Но ночные бомбежки не смогли сломить волю англичан, даже несмотря на то, что к концу года 23 тыс. мирных жителей погибло и 32 тыс. получили тяжелые ранения. Многие люди жаловались на сирены воздушной тревоги, вой которых, по выражению Черчилля, был похож на «долгие вопли сказочных привидений-плакальщиц». Вскоре эти сигналы стали подавать реже, только в случае непосредственной опасности, чтобы дать жителям городов возможность поспать. «Сигналы сирен раздаются каждый вечер примерно в одно и то же время, и в более бедных районах перед бомбоубежищами заранее выстраивались очереди людей с одеялами, термосами и детьми на руках». На заколоченных досками окнах магазинов, стекла в которых были выбиты взрывами бомб, были вывешены объявления «Открыто, как обычно», а в лондонском Ист-Энде жители разрушенных домов положили на кучи щебня, в которые превратились их дома, сделанные из бумаги национальные флаги «Юнион Джек».

«Хуже тех томительных для нас дней, – писал Питер Кеннел, сотрудник министерства информации, – были лишь неудобства тех тревожных ночей. Зачастую нам приходилось работать посменно. Часы, отведенные на сон, долго тянулись в духоте бомбоубежища, под затасканными ворсистыми одеялами. Потом – долгие часы на своих рабочих местах за столами, где мы сидели, согнувшись, или засыпали прямо на полу во время затишья, готовые к тому, что нас может разбудить пожилой посыльный и принести очередную жуткую новость – скажем, о прямом попадании бомбы в переполненное бомбоубежище, – что должно будет послужить сердцевиной очередного нашего сообщения. Но привычка у человека формируется удивительно быстро, и мы легко приспособились к необычному образу жизни, а то, что представлялось раньше необходимым, начали воспринимать как излишества».

Несмотря на то, что жители Лондона переносили лишения значительно лучше, чем можно было ожидать, проявляя «дух блица» в убежищах на станциях метро, страх перед появлением немецких десантников оставался, прежде всего, у женщин, живших за пределами Лондона. Слухи о вторжении распространялись чуть ли не каждую неделю. Но 2 октября операция «Морской лев» была окончательно отложена до весны следующего года. Эта операция сыграла двойную роль. Угроза немецкого вторжения помогла Черчиллю объединить страну и закалить ее для длительной войны. Но Гитлер проводил коварную политику, психологически поддерживая угрозу вторжения еще долгое время после того, как сам он отказался от этой идеи. Это заставило англичан держать в метрополии значительно большие силы, чем было необходимо на самом деле.

В Берлине нацистское руководство смирилось с тем, что даже бомбардировки вряд ли смогут поставить Великобританию на колени. «Сейчас преобладает мнение, – писал 17 ноября в своем дневнике Эрнст фон Вайцзеккер, статс-секретарь министерства иностранных дел Германии, – что самое действенное оружие против англичан – это вызванный блокадой голод, а не попытки выкурить англичан». Слово «блокада» несло в себе эмоциональное напоминание о мести немцев, которые не могли избавиться от тяжелых воспоминаний о Первой мировой войне, когда Королевские ВМС подвергали блокаде Германию. Теперь немецким подводным лодкам предстояло применить ту же стратегию против самой Англии.