то, что они ей подчиняются, наводит на мысли о богатом прошлом и невероятной силе, которую они уважают. Ведь даже то, что она темный маг и некромант я узнал случайно, от дейра, рассказывающего о приключениях и пакостях с участием Аши и эльфов в академические годы.

Как известно почти всем ученым и магистрам любого направления и магической силы, нежить не может пользоваться магией смерти, Сашель же являлась исключением. На этом исключении, скорее всего и закрепился ее авторитет в клане. Ведь от одной только мысли о магии смерти и последствиях, направленных на них, старейшины приняли ее как главу клана, не беря во внимание ее возраст.

Резерв мага усиливается, после того как он перешел грань жизни. От этого и страшны чернокнижники, умирающие во время ритуала призыва какого-нибудь хаосника. Они умирают во время ритуала и становятся личами, а те могут многое и все из-за того, что резерв стал практически неограниченным. Так и с ней. Сашель может использовать магию смерти на ком-то из старейшин, как будто это не тысячелетние вампиры, а простые умертвия.

— Мо, о чем задумался? — Спросил у меня входящий как к себе домой Шанрин. Он стал частым гостем в моем доме, после того как мы освободили Аши и закрыли врата. Пусть отец и не был доволен, поговорить с эльфом было о чем, пусть другом я его и не считал. Так что отец мог быть спокоен.

— О многом, но сейчас это не важно, — но тот подсел на кресло напротив меня и, одарив загадочным взглядом, прищурив глаза, выдал:

— Об Аши думаешь?

— С чего ты взял? — Удивился я, но то, что он сказал, правда. Я о ней думаю, не так часто, но иногда просто воспоминания накатывают.

— Просто предположил, — и откинулся на спинку кресла, — я тоже иногда хочу с ней увидеться, но это не так-то просто сделать. Да и брат по ней скучает. О Сашель не было вестей с тех пор, как мы ее вытащили из лап мастера, и отправили его к Ларве, — не отрывая взгляд от бумаг, принесенных несколько часов назад посыльным от Владыки, спросил о цели его визита.

— Что тебя ко мне привело, Рин?

— До меня дошли слухи о том, что степняки снова зашевелились, — я оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на него. Он был серьезен как никогда, а в голосе я слышал нотки напряжения. Даже энергия от него исходила не такая, как когда мы говорили о девушке.

— С чего ты решил?

— Стали пропадать люди в горах, занимающиеся добычей редких камней, да и путники, проходящие рядом с поселениями гномов и орков, так же не возвращаются. Поступило много бумаг на посты охраны и стражей о пропаже близких, которые должны были вернуться домой и не вернулись, да и в лесах стало не спокойно. Нежить так же активизируется, а мы знаем, что это значит. Ведь все так и начиналось девять столетий назад.

— Я проверю через свои источники, а ты пока держи рот на замке и никому ничего не говори, нечего панику поднимать, — эльф нахмурился и слегка разозлился, но согласился:

— Ладно, но как только поговоришь со своими источниками, дай знать. Мне хочется думать, что я не сошел сума, — и резко вышел из кабинета.

Я же думал с чего начать. Источников конечно у меня полно, но вот достоверны они или нет, я не знаю. Многое из них ради наживы готовы на многое, даже раскрыть секретную информацию, а искать и ломать шеи нерадивым людям мне не хочется. Времени на это уйдет не много, но даже такие крохи, как пара дней, могут переломить ход событий.

Остается только он. Но к нему идти не хотелось. На это много причин. Первая: — он под замком из-за его красочного прошлого, даже мои прошлые заслуги перед Владыкой и рядом не стоят; вторая: — он запросит слишком много, а искать то о чем он попросит, нет времени, если слова эльфа все-таки подтвердятся, третья: — я его просто не переношу. Хотел убить, но Владыка запретил, сказав, что он еще полезен нашей стране, как тот, кто многое знает. И именно поэтому я и иду сейчас к нему, а не посылаю посыльных за информаторами.

Он, все говорят о нем в третьем лице, мало кто решается назвать его по имени. Ведь лет четыреста назад, когда я еще служил Владыке как палач, он прославился другой, не менее кровавой репутацией. Он мстил тем, кто виноват в смерти его семьи.

Когда-то он был старшим советником Владыки, до моего отца, и славился великолепным стратегическим складом ума, благодаря нему мы много добились и мало что потеряли, но вся его жизнь разрушилась в одну ночь, как и репутация безупречного стратега.

В простой казалось бы день, он как обычно пришел домой и обнаружил в их спальне мертвую и поруганную жену, задушенную ее же длинной косой и выпотрошенную дочь, так же лежащую в своей кровати, которой не исполнилось и двадцати лет. Но тем, кто сотворил такое с его семьей, было мало смерти любимых.

Скорбящего и рыдающего от боли арва заживо решили похоронить, дом его вспыхнул в один момент, огонь был направлен магией именно на него, находящегося в спальне дочери и скорбящего над ее сломанным телом. Он чудом остался жив. Ужасные шрамы много лет украшали его лицо и тело, служившие напоминанием о том, что случилось.

Прошло много лет, все думали, что он со временем забудет или хотя бы смириться, начнет жить дальше, но нет. Все эти долгие годы он искал тех, кто совершил весь кошмар, снившийся ему каждую ночь и стоявшую у него перед глазами картину, и строил план мести, коварный и жестокий.

Прошло как минимум лет семь, он нашел всех тех, кто зверски убил его жену и дочь и был хоть как-то причастен к их смерти, знал или просто догадывался. Месть его была поистине ужасна.

Тех, кто убил его семью, было трое, их тела нашли в таком же сломанном и изуродованном состоянии, что и его семью в доме, только висевшими на главной улице, как и всех казненных преступников, но перед этим он их пытал, заверстки и