– Жениться ему надо, – сказал по этому поводу мой здравый смысл.

Я не стала дискутировать на эту тему.

Потом долго пили чай, потому что Эмма очень удачно обнаружил в подполе трехлитровую банку с медом.

Потом Караваев пригласил меня прогуляться к реке, чтобы сменить обстановку и отвлечься от тяжких дум. Я согласилась, и мы очень нескучно провели пару часов, выбираясь из болота, в которое влезли, приняв его за зеленую лужайку. От дум действительно отвлеклись, что правда, то правда.

Потом отмывались сами и отмывали Брэда Питта, который извозюкался буквально по уши, пытаясь то ли вытащить нас из трясины, то ли утопить в ней – я не поняла.

Потом сидели, завернувшись в одеяла, у костерка, разведенного в дальнем углу сада – чтобы не увидел пожарный инспектор, если вдруг рискнет нагрянуть к нам с повторным визитом.

Потом на такси с шиком приехал Петрик, привез шампанское, дорогой коньяк и огромный мельхиоровый поднос, тесно уставленный малюсенькими канапе, которые составили наш ужин. Очень удобно, оказывается, поедать микроскопические канапешки, лежа на одеяле в травяных зарослях, под треск догорающих поленьев и болтовню друзей.

До меня вдруг дошло, что я уже считаю Эмму и Караваева такими же добрыми друзьями, как Петрик, и это сначала меня встревожило, а потом показалось прекрасным. Нельзя же всю жизнь прожить в колючей раковине, как какой-то глубоководный моллюск? Если меня до сих пор постоянно бросали и предавали, это не обязательно должно продолжаться всю мою жизнь.

Пикник на траве получился чудесный.

Караваев травил смешные байки про туристов и нелегальные перевозки того-сего через границу. Эмма простодушно верил всему и ухахатывался, катаясь на одеяле с боку на бок. Петрик лирично грыз травинку, предварительно тщательно вымытую и продезинфицированную коньяком, и крутил в пальцах старинный хрустальный фужер с искрящимся шампанским. А я лежала, гладя завалившегося мне под бок Брэда Питта, и ответно подмигивала звездам.

А потом Караваев вдруг все испортил, сказав:

– Все-таки странно, что не было попытки проникнуть сюда, в именьице.

– Это тебе навеяли рассказы о контрабандистах и нарушителях границ? – с досадой спросила я. – Так к нам сюда так просто не проникнешь, в последнее время в именьице все время кто-то есть…

– А кто уже пытался проникнуть, тех либо по голове били, либо за ноги кусали, – подсказал Эмма.

– Хотя я вполне допускаю, что кто-нибудь нехороший наблюдает за именьицем и ждет не дождется, пока у нас тут станет тихо, темно и безлюдно, – договорила я.

– То есть примерно так, как сейчас?

Я села на одеяле и посмотрела на сказавшего это Петрика:

– Что ты имеешь в виду?

– Что для наблюдателя, засевшего в ближайшей рощице – а больше здесь просто негде устраивать наблюдательный пункт, – твое именьице, бусинка, уже часа два как выглядит безлюдным, – объяснил Петрик. – Окна не светятся, дверь не хлопает, люди по двору не ходят, голосов не слышно…

– А костер? – напомнил Эмма.

– А его за кустами не видно, к тому же он уже догорел.

– Мне следовало об этом подумать, – пробормотал Караваев, проворно перебираясь за стол.

Он открыл ноутбук, пробежался пальцами по клавиатуре, и после короткой паузы комп издал негромкий короткий гудок:

– Бип.

И секунд через десять снова:

– Бип.

И еще через пять:

– Бип.

И через три:

– Бип.

– Все по местам! – даже не выключив ноут, Караваев быстро опустил крышку, и тревожные бипы прекратились. – Как вчера планировали: я за дерево, мальчики под стол, Люся в сарай!

– Зачем? – спросила я, не успевая сообразить, что происходит.

– За авоськой, конечно! – ответил мне Эмма, причем уже из-под стола.

– Они идут сюда, Люся! – объяснил Караваев. – Они или он – тот, кто украл у тебя мою сумку.

– Да откуда ты знаешь?

– В сумке «жучок», в компе программа слежения!

– Что?! Ты за мной следил?!

Я не взвилась как ракета лишь потому, что Петрик изящным балетным па сделал мне подсечку, а здравый смысл голосом диктора Левитана пророкотал:

– Отложим междоусобицу на потом. Враг все ближе, страна в опасности! Где твоя боевая авоська, родина-Люся?!

Я метнулась в сарай и сдернула с гвоздика свое оружие пролетариата, но пустая – без баллона внутри – сетка была даже более бесполезна, чем винтовка без патронов. Винтовку можно было бы использовать как дубинку.

Я затолкала в авоську первое, что попалось под руку, – небольшое полено, и встала на пороге под прикрытием приоткрытой двери, устремив напряженный взор в просторную щель у косяка.

Некоторое время мне казалось, что ничего не происходит. Засадный полк в полном составе лежал тихо-тихо, даже Брэд Питт, не получивший обычной команды «фас», никак себя не проявлял.

Звонком к первому действию стал хруст штакетника.

– Да что же это все лезут напролом, как будто в заборе калитки нет! – посетовал мой здравый смысл. – У нас никаких лопат не хватит, чтобы латать проломы!

– Точно, лопаты очень не хватает! – охотно согласился со сказанным мой авантюризм. – Люсь, брось авоську, возьми лопату, она как оружие ближнего боя куда эффективнее!

– Поздно, – прошептала я, закручивая тряпичные ручки авоськи вокруг запястья. – Они уже идут!

Нагло вторгшиеся на мою территорию враги явно не удосужились заранее как следует познакомиться с местностью и теперь не знали, где тут у меня проторенные тропы, невидимые в темноте. Они топали по прямой к домику по хрустким листьям ландышей и тюльпанов, так что я достаточно точно могла определять местоположение противника по звуку. Когда треск попираемой ногами зелени сменился треском гравия, стало ясно, что вторженцы вышли на площадку у крыльца.

– Если сейчас ты совершишь мощный бросок полена низом, оно прилетит им в ноги, – подсказал авантюризм.

– Но если ты промахнешься, их ноги останутся целы, и они унесут их отсюда быстрее, чем принесли, а мы так и не узнаем причины визита, – предостерег здравый смысл.

Я решила еще подождать.

Тем временем вторженцы замерли, явно обескураженные тем, что дверь домика оказалась открытой.

– Это прокол: нормальные люди не уходят из дома, оставив дверь нараспашку, – вздохнул мой здравый смысл. – Сейчас они поймут, что хозяева где-то рядом.

– Или что эти хозяева ненормальные, – беспечно добавил мой авантюризм. – А кто знает Люсю, тот уверенно выберет второй вариант, так что спокойствие, только спокойствие!

Я возмущенно зашипела.