На Лизе не было ничего, кроме маленькой теннисной юбочки и топика, под которым просвечивали соски. Тренер не стал мешкать. Прижал ее к стене здесь же, в маленькой раздевалке.

– Это наше последнее свидание, – шепнула Лиза.

– Ну, нет, моя кошечка, ты же не хочешь меня бросить?

Виктор стянул с себя футболку и, быстро щелкнув заколкой, распустил ей волосы. Золотые кудри рассыпались по плечам. Он прижал ее к стене еще крепче и поднял высоко руки, перехватив запястья, чтобы Лиза не могла двигаться. Ему нравилась ее беззащитность.

Потом Виктор вдруг остановился и нежно провел рукой по волосам Лизы. Это так отличалось от его привычных резких и властных порывов, что она вздрогнула.

– Я люблю тебя… Лиза, ты даже представить себе не можешь, как много значишь для меня. Ну, конечно, я нищий…

– Ой, вот только этого не надо, – прошептала Лиза, отстраняясь. – Какие твои годы. И ты прекрасно знаешь, что дело вовсе не в этом. Ты тоже стал дорог мне, и ради твоей и моей безопасности…

Лиза плакала. Она долго готовилась к этому решающему разговору, и вот час икс настал, только все летит к чертям, потому что она просто не может противостоять Виктору. Да и не представляет, как будет жить без него.

Он коснулся подушечками пальцев ее влажной щеки и поцеловал Лизу так нежно, как только мог, едва касаясь соленых от слез губ.

Она стояла прижавшись к стене, маленький спортивный топик подчеркивал изящную лебединую шею, красоту ее высокой груди и тонкую талию. Лиза глухим стоном отозвалась на этот невыносимо нежный поцелуй. Тогда он рывком притянул ее к себе и на этот раз впился в губы привычным дерзким и чувственным поцелуем, она и выгнулась ему навстречу, давая понять, что сопротивление окончательно сломлено.

– Уходи… – шептала она сквозь слезы и поцелуи. – Уходи, уезжай в другую страну, пока не поздно. Дурачок, как же ты не понимаешь…

– И ты так спокойно отпустишь меня? – усмехнулся Виктор. – Просто купишь билет за океан и помашешь ручкой?

Виктор запустил руку ей в трусики, нащупал набухший бугорок и умело надавил на него пальцем. Лиза тут же забыла обо всем. О том, что собралась порвать с ним. О том, что долгие проводы в данном случае ни к чему. О том, что здесь в любой момент может появиться кто-то из прислуги. Стоит ли лгать себе? Ведь если признаться честно, Лиза сама хочет этого до дрожи, до боли внутри.

– Как же я люблю, когда ты такая, – шептал Виктор. – Перестань так много думать о неприятностях. Ничего такого с нами не случится.

Как бы она хотела ему верить.

Виктор стянул с себя шорты и спустя несколько мгновений уже погрузился в нее. Лиза хотела в последний раз насладиться близостью молодого и сильного мужского тела. Да, Виктор определенно знал, как довести ее до экстаза. Она изо всех сил старалась сдерживаться, но короткие глухие стоны вопреки воле вырывались из груди.

В этот момент кто-то с силой рванул дверь, и на пороге раздевалки возник Шумилов.

– Лиза! Ты в курсе, что Пашка… Что, черт возьми, здесь происходит?! Прощайся с жизнью…

Все точно так, как она и предполагала. Зачем вообще затеяла это прощание?

Виктор среагировал мгновенно. Он ужом скользнул мимо Шумилова и со всех ног бросился в сад. Аркадий несся следом, сыпал угрозами и на ходу требовал от прислуги заблокировать все двери и спустить собак.

Виктор, проявив от ужаса чудеса прыткости, сумел как-то перескочить через их высоченный забор и дать деру.

Лизе бежать было некуда.

Когда Аркадий вернулся к ней, его лицо было искажено злобой. Он впервые бил ее – жестоко, со всей силы. Он даже не пытался разговаривать с Лизой и выяснять отношения.

– Давай уж тогда начистоту… – шипела жена. – У самого рыльце в пушку! Все знаю про Алину Белоусову!

Шумилов, казалось, не слышит ее.

– В моем собственном доме! В моем. Доме. С-сука!

Его глаза были красными от ярости.

– Слушай, я вообще-то беременна.

– Хватит заливать! Я больше не поверю тебе! Ни одному слову!

– Убьешь своего ребенка, идиот!

– А своего?!

В какой-то момент Лиза упала в обморок от боли.

Она потеряла ребенка и едва не потеряла правый глаз. Врачам пришлось провести сложнейшую операцию, чтобы сохранить его.

Когда Лиза очнулась после операции, Аркадий стоял на коленях возле ее кровати. Стоило ей открыть глаза, как на пальце оказался пятикаратный бриллиант.

Все понемногу наладилось. Шумилов даже поклялся, что Алина Белоусова в прошлом. А Белоусова так кстати пригласили играть в Штаты.

Синяки и ссадины потихоньку заживали. И едва придя в себя, Лиза закатила грандиозную вечеринку в честь поглощения компанией Шумилова одного маленького, но довольно известного банка.

Пашка бежал в Питер под предлогом прогулки на машинах и даже успел поступить в вожделенный авиационный. Аркадий, узнав обо всем, вернул сына домой и посадил под домашний арест. Осенью парня ждал ненавистный экономический факультет. Лиза умоляла позволить сыну заниматься тем, чем он хочет, но муж был непреклонен.

– Был бы он девочкой, я бы и слова не сказал. Но он мой наследник. Прости, но в этом деле мне решать.

– А может, не тебе, а ему? – жестокое избиение не сделало Лизу ни тише, ни сговорчивее, но именно такой муж ее и любил.

– Увы, мозгов у него пока нет. Решать нечем. Когда опомнится, поздно будет. Ну, хочешь, на окончание вуза свой самолет ему пообещаем? Пусть развлекается сколько хочет в свободное от работы время. Так пойдет?

– Это другое…

– Почему другое? Ты вот петь любишь. Поешь, может быть, даже лучше, чем многие девицы в трусах с блестками. Но ты в первую очередь моя жена. Поэтому сидишь дома, заботишься обо мне и детях, а не колесишь с гастролями по стране. Или вот еще карикатурист из тебя мог бы выйти. Помнишь, какой ты мне шарж подарила, когда мы только познакомились? Но ты ведь понимаешь, что это несерьезно…

– Я раньше так думала, – задумчиво сказала Лиза. – Но, может быть, была не права.

– О-о-о… Опомнилась, красота моя, на пятом десятке. Не жалей. Работающей жены я бы, ты знаешь, не потерпел, а самой бы тебе на такую жизнь ни за что не заработать.

– Но Пашка…

– Он мое продолжение. Однажды сын встанет на мое место. Иначе все было бессмысленно.

– Твое продолжение – это Егор. Неужели не видишь? Он только и мечтает, чтоб ты его заметил и взял к себе в подмастерья. Портфель с бумагами за тобой таскать готов. И такая голова одна на десять тысяч. Если не на сто. А у Пашки другие достоинства…

– Ну да, ну да… Дерзить и своевольничать, как мамаша. Вот его достоинства. Бить за такое надо, пока еще не слишком поздно.