голову. Это был дорогой парик, и перемена оказалась разительной. Завершали образ золотые серьги-кольца и пара больших солнцезащитных очков.

Вернувшись в терминал аэропорта, Ева села в машину, которая ждала ее в секции лимузинов. Это был обычный «Шевроле», ничего особенного. Кивнув водителю, она назвала адрес мотеля недалеко от шоссе на окраине Нихлы, попросила его выбрать наиболее извилистый маршрут и махом увеличила плату за проезд на 200 долларов. Он с радостью подчинился.

– К чему все эти хлопоты? – полюбопытствовал он, глядя на нее в зеркало заднего вида. – Вы от кого-то убегаете?

– Бегу к кому-то, – ответила Ева.

Она увидела, как заросшие брови водителя сошлись в замешательстве.

– Не лучше ли тогда выбрать маршрут попрямее?

– Ой, ради бога, просто ведите машину!

Ева смотрела в окно на проплывающий мимо пейзаж. Воздух был сухим, небо ясным. Решение принято, но часть бравады облезла, как краска на дорожных знаках, которые она видела, пока они мчались по шоссе. Она закрыла глаза. Келси была в Нихле. Она чувствовала это инстинктом львицы-матери, и, как львица-мать, она планировала убить любого на своем пути. Саммерс, Майор и другие подняли ставки. Будь она проклята, если они выиграют. Она дотронулась до своей сумки. Просто знание того, что пистолет был там, придавало ей сил.

– Как вас зовут? – спросил водитель.

– Джорджина.

– Красивое имя, – похвалил он. – Вы выглядите как Джорджина.

– Серьезно?

– Вы из Джорджии? – Он от души рассмеялся собственной шутке.

– Небраска.

– А, девушка, которую кормили кукурузой! Я надеюсь, что человек, к которому вы бежите, знает, как ему повезло. Девчонки со Среднего Запада – лучшие на кухне и в спальне.

Она увидела, как водитель подмигнул в зеркало заднего вида.

Ева заставила себя не закатывать глаза.

– Вот уж не думаю, что тот человек так считает.

Водитель покачал головой.

– В мое время мужчины были благодарнее.

– Как вас зовут? – спросила Ева, хотя на самом деле ей было все равно. Разговор отвлекал, и чем больше он думал о ней как о Джорджине из Небраски, тем лучше.

– Меня зовут Эд. Родился и вырос в Нью-Йорке. Вышел на пенсию здесь десять лет назад. Никогда не оглядывался назад.

– Хорошее место, чтобы выйти на пенсию.

– Типа того. – Он оглянулся на нее. – Этот ваш кавалер, он живет в Нихле? Или он дальнобойщик?

– Его… э-э, подружка… живет недалеко от Нихлы.

– Вон что… Мне очень жаль.

– Да ну. Мужчины могут быть ублюдками.

Глаза Эда округлились.

– А женщины не могут?

– Женщины? Хм-м. Иногда мир заставляет нас быть жертвами или лисами.

– А вы, Джорджина? – Веселые глаза смотрели на нее через зеркало заднего вида. – Кто же вы?

– Я? Лиса, полагаю. – Ева вернула свое внимание к пейзажу. Слова, как и воздух, ощущались опилками у нее во рту. – Я никогда больше не буду жертвой, так что, думаю, выбора нет.

* * *

Этот мотель был хуже предыдущего. Грязный ковер, безвкусный декор, всепроникающий запах сигаретного дыма по всему коридору и в комнате. Но Ева была готова смириться, и поэтому она охотно согласилась на свое убежище под именем Джорджины Хокинс. Зачем комфорт? Она все равно не будет спать.

Для нее была оставлена арендованная машина, непривлекательный коричневый «Бьюик», и она воспользовалась им, чтобы сначала купить немного припасов в Таосе, а затем присмотреть за домом Кайла.

Без полиции на хвосте, без судьи, дышащего ей в затылок, она смогла бы увидеть, что на самом деле происходит в Нихле. И тогда она нанесет удар.

Глава тридцать шестая

Констанс ФостерНихла, Нью-Мехико – наши дни

Когда я приехала, Альберто уже был в ресторане. С кислым выражением лица он прятался в задней кабинке. Я села напротив него и поблагодарила за то, что он пришел.

– У тебя чертовски большое желание умереть, – пробормотал он.

– Ты – тот, кто пишет об этом. Почему же именно я в опасности?

– Это вопрос метода. Я сосредотачиваюсь на жертвах, защищенный официальной работой в законной газете. Заметь, я не в Нихле. Я держусь подальше от огня. – Он отхлебнул из кружки чего-то похожего на кофе и вытер рот скомканной салфеткой. – А ты с ним играешь.

Подошла официантка, и я заказала фирменную тарелку тако и воду. Альберто заказал три энчилады, рис, фасоль, сопапилью и салат.

– Раз уж ты платишь, – сказал он с полуулыбкой. Когда официантка ушла, он откинулся на спинку стула и нахмурился, покусывая губу. – Чего ты хочешь? Поторопись – мое время ограничено.

Я рассказала ему о своем разговоре с Анитой Смоллвуд.

– Она сказала, что никто не верил, что Нортон или Джеймс могли быть виновны. Что даже окружной прокурор и судья, похоже, в это не поверили. Это действительно так?

– Если она права, они устроили хорошее шоу.

– Судья, который вел судебный процесс – ты знаешь, кто это был?

Брови Альберто сошлись на переносице.

– Парень по имени Леру. Умер около шести лет назад.

– Ты был с ним знаком?

– Только видел его во время слушаний.

– Анита упомянула, что Джосайя Смит в то время был прокурором.

– Я же тебе говорил – помощником окружного прокурора. – Родригес скомкал салфетку. – Конни, что ты здесь делаешь? Мы уже знаем, что суд был фиктивным. Мы оба знаем, что Леброн и Смоллвуд невиновны. Почему ты достаешь Аниту? – Он бросил салфетку на стол. – Почему ты достаешь меня?

– Я не знаю.

– Не знаешь?

Я рассказала ему о прошлой ночи. Про стук, про кровь. О Джете.

– Нехило. А отпечатки – копы тоже считают, что это кровь?

– В том-то и дело: они появились, задали несколько вопросов, походили вокруг и ретировались. Вошли и вышли за то время, которое мне требуется, чтобы принять душ. Даже не пометили дом как место преступления.

Альберто выглядел задумчивым.

– А этот парень, сторож – он точно ни при чем?

– Его полное имя Бернард Джетсон Монтгомери. Родом из Техаса. И я не знаю.

– Имя ни о чем не говорит.

Я понимала, что прошу слишком многого, но все равно спросила:

– Не мог бы ты покопаться в его прошлом?

– Я не частный детектив.

– Да, я знаю. Но у меня нет денег на детектива, и ты сам сказал, что мне нужно быть осторожной.

Его глаза расширились.

– Во-первых, с каких это пор ты меня слушаешь?! И во-вторых – нет.

– Пожалуйста!

Принесли еду, и как только официантка ушла, Родригес принялся за свою тарелку. Через какое-то время он прервался и посмотрел на меня; в бороде у него застряли кусочки кукурузной лепешки.

– Ты серьезно, не так ли?

– Я серьезно.

– Ты думаешь, что этот Джет имеет какое-то отношение к убийствам?

– Нет, я не… не совсем. Но я не могу уволить его из-за дурацкого пункта в завещании, а я не доверяю Еве. У нее… у нее было жестокое чувство юмора. – Я ткнула пальцем в тако. Пахло вкусно, но у меня пропал аппетит. – Я действительно хотела бы доверять этому парню, но все это слишком…

– Ты понимаешь, что, возможно, никогда не узнаешь наверняка? По документам он может быть чистым, как попка младенца после купания, и все