— Чудесно!

Присвистнув, она попыталась сообразить, нет ли сегодня какого-нибудь юбилея, но, ощутив укол головной боли, бросила это занятие, так ни до чего и не додумавшись. Не тот был момент, чтобы рисковать кровотечением из носа.

Кто знал, что человеческий мозг мог просто хранить до отторжения так много информации? Слава богу, кое-кто в Сумерках приглядывал за ней. Как-то ночью, когда Коннор был в отъезде, лейтенант Уэджер, проникнув в ее подсознание, убедил ее написать во сне записку.

Я работаю над этим. Держись.

P.S. Тут для тебя уже много чего нашлось.

Ну и ладно. Как бы то ни было, а Стейси чувствовала себя лучше, зная, что кто-то деятельно трудится, стараясь оказать ей помощь. И что бы она вообще делала без Уэджера? Коннор, конечно, мог довести себя до безумия в попытках исправить случившееся, да только, она это знала точно, ничего поделать не мог. В ее мозг была вложена копившаяся веками информация. Требовалось извлечь оттуда данные, и найти способ сделать это могли лишь обладавшие требуемой технологией Избранные Воители из Сумерек.

— Тебе нравится? — спросил, весь светясь, Коннор.

— Нравится, — заверила она, приподнявшись на цыпочки и целуя его. — А по какому это поводу?

— Да уж повод есть. И у меня кое-что задумано.

— Разве эта ванна не кое-что?

— Какое там. — Он протянул руку и помог ей забраться в ванну.

После того как она, постанывая от удовольствия, погрузилась в горячую воду, Коннор взял зажигалку, зажег свечи, поцеловал ее в лоб и со словами «сейчас вернусь» вышел.

Оставшись одна, Стейси принялась гадать, что он затеял на этот раз. Взгляд ее рассеянно блуждал по ванной, на сердце, хоть и переполненном чувствами, было легко. Она потянулась за шоколадом, но рука ее замерла, когда оказалось, что под золотистой коробкой лежит сложенный лист плотной бумаги. Стейси взяла его и раскрыла.

Заявление о вступлении в брак.

Она застыла.

Сведения со стороны жениха были четко и ясно впечатаны в соответствующий раздел.

Медленно, осторожно набрав воздуха, она расплылась в широкой улыбке. Быть может, многие женщины грезили о романтических объяснениях, смокингах и широких жестах, но жест Коннора пронял ее до глубины души, потому что сделанное им исходило из самого сердца. Она знала, что он не великий мастер облекать чувства в слова, но вот с тем, чтобы донести свои чувства до нее, у него проблем не возникало. В своей жизни ей приходилось иметь дело с мужчинами сладкоречивыми, но безответственными, и она искренне радовалась тому, что наконец связала себя с человеком, способным на нечто большее, нежели красивые, но ничего не значащие фразы.

Снаружи доносился низкий громыхающий голос Коннора, который, по всей видимости, что-то объяснял Джастину. Стейси не переставала удивляться как постоянному желанию Коннора наставлять и обучать, так и его несомненным способностям по сей части. Это было естественным продолжением присущей ему глубокой ответственности. Сам он любил повторять, что не слишком вышел умом, но это, по ее мнению, с избытком возмещалось большим сердцем.

Удовлетворенно вздохнув, она осторожно положила драгоценный документ на место и принялась мыться, готовя свое тело, как она точно знала, к ждавшей ее впереди долгой ночи любви.

— Эта мечтательная улыбка означает именно то, о чем я думаю?

Повернувшись, она увидела Коннора. Он стоял, прислонившись к косяку, с мокрыми волосами и полотенцем на бедрах. Это напомнило ей об их первой ночи и повлекло за собой учащение пульса. Очень уж она любила, когда его одолевало такое желание войти в нее, что он и минуты подождать не мог. А сейчас, судя по тому, как взбугрилась махровая ткань под напором его члена, он был очень даже близок к такому состоянию.

— А эта бумага означает именно то, о чем я думаю? — вместо ответа спросила она, нахально подмигивая.

— Если ты думаешь, что она означает, что я люблю тебя и хочу, чтобы ты была моей во всех смыслах, то да. Ты все правильно поняла.

— Я хочу тебя.

Хрипловатая нотка в ее голосе не оставляла сомнений в том, чего именно она хотела. Просто ничего не могла с собой поделать. Всякий раз, стоило ему произнести слово «люблю», в ней инстинктивно пробуждалось неодолимое желание обвиться вокруг него. Обнять его и оказаться в его объятиях. Ощутить, как напрягается его великолепное тело, когда он трахает ее сильно и долго.

— Что, уже девять?

Его неспешная чувственная улыбка вызвала дрожь в нижней части ее живота.

— Нет. Но Лисса и Эйдан только что уехали, прихватив с собой Джастина. Он сегодня ночует у них. — Быстрым движением Коннор сдернул полотенце, выставив напоказ свой потрясающий член. — К девяти часам ты будешь умолять меня дать тебе перевести дух.

— Неужели? — При его приближении она облизнула губы и встала на колени.

— Несомненно, — заверил ее Коннор и включил гидромассажеры.

Ее старая ванна и душ никак не соответствовали его габаритам, так что их потребовалось заменить, а поскольку Коннор удачно продал Макдугалу несколько артефактов, то у них появились приличные средства. В принципе, они могли позволить себе переехать в другой дом, более просторный и современный, но ни у кого из них такого желания не было. Вместо этого они решили довести до ума нынешнее жилище.

Коннор уже ступил в ванну, когда она вдруг сказала:

— Подожди.

Он напрягся, а Стейси, увидев, что его член набух и затвердел еще сильнее, догадалась, что он понял ее правильно.

— Детка…

В голосе его послышалась щемящая нотка, заставившая затвердеть ее соски. Он очень любил, когда она делала ему минет. Так любил, что это пробуждало любовь к этому занятию в ней самой. До такой степени, что она просто таяла.

Взяв его торчащий член мокрыми руками, она направила его вниз, к своему ждущему рту. Облизала маленькое отверстие в головке, и его бросило в дрожь.

— Стейс, — выдохнул он, запуская руки в ее мокрые волосы, — ты меня убьешь.

Ответом ему стала нескрываемо грешная улыбка.

— Хорошо, что ты бессмертный, а?

Открыв рот, она слегка вобрала внутрь большую головку, без устали вылизывая чувствительную точку сразу под ней. Мощные бедра Коннора задрожали, и она, протянув руку, схватила его за зад.

— Да, — прошипел он, слегка покачивая бедрами. — Какой у тебя рот… Как ты лижешь мою шишку…

Если бы она могла, то расплылась бы в улыбке. Ее бесконечно радовал его восторг, выражавшийся не только в словах, но и в том, как страстно, но в то же время нежно двигались в ее волосах его руки. В стремлении доставить ему еще большее удовольствие, она стала сосать сильнее, в то время как ее пальцы мяли крепкие ягодицы. Чем глубже погружалась его пульсирующая головка, тем громче становились его гортанные стоны, побуждавшие ее вбирать в себя еще больше. Она засосала столько, сколько смогла, пока его конец не уперся в сужение ее горла.