Одна из рекомендаций, вытекающая из доклада комиссии Гувера 1955 года, заключалась в том, чтобы создать при президенте постоянный наблюдательный орган из гражданских лиц, который часто называют «наблюдательным комитетом». Он должен был заменить работающие от случая к случаю временные комиссии по расследованию. Я обсуждал с президентом Эйзенхауэром, как лучше реализовать эту идею. Он был полностью согласен с этой рекомендацией. Президент назначил Консультативный совет по внешней разведке при президенте, председателем которого в течение некоторого времени был выдающийся руководитель Массачусетского технологического института Джейм Киллиан младший. Президент Кеннеди вскоре после вступления в должность восстановил этот совет, немного изменив его состав, но во главе его по‑прежнему стоял доктор Киллиан. В апреле 1963 года Киллиан ушел с этого поста и председателем Совета стал выдающийся юрист и специалист по вопросам государственного управления Кларк Клиффорд. Досье, отчеты, деятельность и расходы Центрального разведывательного управления открыты перед этим президентским органом, который собирается на свои заседания несколько раз в году.

* * *

Представление, что конгресс не осуществляет никакого контроля за деятельностью ЦРУ, совершенно ошибочно. Контроль над ассигнованиями позволяет контролировать деятельность ЦРУ. От финансов зависит численный состав ЦРУ, насколько широко оно может проводить свою деятельность и в определенной степени даже, что оно может делать. Еще до того как соответствующая подкомиссия конгресса начинает заниматься бюджетом ЦРУ, он рассматривается Бюджетным бюро, которое должно одобрить ассигнуемую сумму, безусловно, с санкции президента. Затем бюджет рассматривается подкомиссиями комиссий палаты представителей и сената по ассигнованиям, так же как и бюджет других органов и учреждений исполнительной власти. Разница заключается лишь в том, что размер бюджета ЦРУ за пределами подкомиссий нигде не оглашается. Подкомиссия имеет право знакомиться со всеми, какими пожелает, документами, касающимися бюджета ЦРУ, и требовать самых детальных разъяснений о его расходах в прошлом и настоящем.

Все это подробно изложил в своем ярком выступлении в палате представителей Кэннон 10 мая I960 г., имевшем место сразу же после провала полета самолета У‑2, пилотируемого Фрэнсисом Гари Пауэрсом: «Самолет совершал разведывательный полет, санкционированный и финансированный ассигнованиями, рекомендованными комиссией палаты представителей по ассигнованиям и утвержденными конгрессом».

Далее он отметил, что ассигнования на полеты были одобрены и рекомендованы также Бюджетным бюро и, как это бывает со всеми аналогичными расходами и мероприятиями, с согласия главы исполнительной власти. Кэннон остановился на праве подкомиссии комиссии по ассигнованиям рекомендовать ассигнования на подобные цели, а также подчеркнул, что о полетах не были информированы ни палата представителей, ни страна. Он напомнил, что во время Второй мировой войны были ассигнованы миллиарды долларов на манхэттенский проект по созданию атомной бомбы при аналогичных мерах предосторожности, как и в отношении самолета У‑2, то есть решением подкомиссии комиссии по ассигнованиям. Он указал на широкую шпионскую деятельность Советского Союза, на то, что советские шпионы выкрали секреты атомной бомбы.

Сославшись на внезапное нападение коммунистов в Корее в 1950 году, Кэннон следующим образом оправдывал полеты самолета У‑2:

«Ежегодно мы указывали ЦРУ… что оно обязано в подобных ситуациях принимать эффективные меры. Мы говорили: „Это не должно повториться снова, и вы должны сделать так, чтобы это не повторилось“… План, по которому они действовали, когда получили этот самолет, явился их ответом на наши требования».

Он воспользовался этим случаем, чтобы похвалить ЦРУ за то, что оно посылало самолеты‑разведчики в воздушное пространство СССР в течение четырех лет до захвата Пауэрса. В заключение Кеннон сказал: «Мы убедительно продемонстрировали в этом случае, что свободные народы, сталкиваясь с самым жестоким и преступным деспотизмом, могут в рамках конституции США защитить страну и сохранить мировую цивилизацию».

Я привожу эти высказывания лишь для того, чтобы показать, в какой мере даже самые секретные разведывательные операции ЦРУ раскрывались при соответствующих обстоятельствах и мерах предосторожности перед представителями народа в конгрессе…

Несомненно, общественность и пресса могут критиковать действия разведки, в том числе такие, о которых стало известно из‑за неудачи или неосторожности. К разведывательной деятельности это относится в такой же мере, как и к любому другому виду государственной деятельности. Когда в разведывательной работе случается неудача и о ней становится широко известно, ЦРУ и главным образом его директор должны быть готовы взять на себя всю ответственность, особенно в тех случаях, когда умолчать этот факт невозможно. Иногда, в случае инцидента с самолетом У‑2, сбитым над советской территорией, и с кубинскими событиями в апреле 1961 года, глава исполнительной власти публично брал на себя ответственность, и такой шаг, как я уже разъяснял, являлся вполне обоснованным.

* * *

По установившейся традиции не только Управление не должно вмешиваться в политические вопросы, но и все его сотрудники не должны заниматься никакой политической деятельностью. Никто в Управлении — от директора и до самых низших должностей — не может принимать участие в политической деятельности, за исключением участия в голосовании. Когда нарушается это правило, тут же принимается заявление об отставке или же его предлагают подать. Сотрудникам, вынашивающим честолюбивые политические замыслы, дают понять, что их вряд ли в скором времени возьмут на работу, если они, выступив на политической арене, потерпят неудачу.

Однако самой важной гарантией являются качества и самодисциплина руководителей разведывательной службы и людей, работающих в ней. Все зависит от того, какие люди служат у нас, от их честности и уважения к демократической процедуре, от их чувства долга и преданности при решении важных и острых задач, стоящих перед ними.

После более чем десяти лет службы я могу сказать, что никогда не видел людей, более преданных делу обеспечения безопасности нашей страны и нашего образа жизни, чем люди, которые работают в Центральном разведывательном управлении. Наши сотрудники занимаются разведкой не ради материальной выгоды или получения за свою службу высоких рангов, или общественного признания. Они идут на эту работу потому, что видят возможность послужить своей стране, потому, что она захватывает их, а также потому, что они верят, что своей службой могут лично способствовать укреплению национальной безопасности США.

Угроза нашим свободам возникает не от нашей разведки, а скорее в результате того, что мы можем быть недостаточно осведомлены относительно опасностей, угрожающих нам. Если еще будут иметь место события, вроде кубинских, если некоторые страны некоммунистического мира, находящиеся под угрозой сегодня, будут еще больше ослаблены, мы вполне можем оказаться в изоляции и возникнет опасность и для наших свобод.

Мы отчетливо видим характер военной угрозы в век ракетно‑ядерного оружия и правильно делаем, расходуя миллиарды долларов на то, чтобы противостоять этой угрозе. Точно так же мы должны противостоять всем аспектам невидимой войны — подрывной деятельности, осуществляющейся с помощью шпионажа. Меньше всего сегодня мы можем позволить себе заковать нашу разведку в цепи. Мы не можем обойтись без разведки, осуществляющей защитную и информационную роль и действующей в специфических условиях постоянной напряженности, имеющих место в современную эпоху.