«Боже, сделай меня невидимкой, пожалуйста» — молюсь про себя, испытывая неимоверный стыд. Устроить для Кроу целое цирковое шоу — самое худшее, что могло мне прийти в голову. Хорошо, что здесь очень темно. Мне удаётся быстро принять невозмутимый вид, словно лазить по заборам — одно из моих любимых хобби.

У меня уже забились мышцы рук от нагрузки, а сверху расстояние до земли теперь кажется особенно пугающим. Чёрт возьми, я не смогу спуститься и позорно свалюсь, переломав все кости. Набрав полные лёгкие воздуха, решаюсь на продолжение своего акробатического номера, раз уж всё равно добралась до вершины.

— Стой, идиотка! — Ещё и орать на меня смеет.

С большим трудом перекидываю левую ногу на другую сторону, ставя её на ту же перекладину, на которой стоит правая. Продолжая удерживать свой вес на руках, дабы не напороться на какие-нибудь штыри, просчитываю дальнейшую стратегию, но в этот момент раздаётся настолько оглушительный гудок клаксона проезжающего мимо большегруза, что я с перепугу отшатываюсь и теряю равновесие.

Даже вскрикнуть не успеваю во время своего неуклюжего полёта, но приземляюсь я не на мягкий песок, а в крепкие мужские руки. Проходят какие-то миллисекунды, и я уже твёрдо стою на ногах, прижатая к торсу Брайана. Какой он стал сильный, Господи! Поймал меня, как пушинку, почти не пошатнувшись.

— Ты, б**дь, сумасшедшая! — орёт он мне в ухо, продолжая удерживать в своих объятиях.

В любой другой ситуации я бы съязвила ему, ведь он надо мной откровенно потешался, пока я карабкалась на этот дурацкий забор, но вместо этого запрокидываю голову, чтобы сблизить наши лица и найти в его взгляде то, что так отчаянно хочу рассмотреть: страх за меня, любовь, нежность. Любую эмоцию, указывающую на его чувства ко мне.

В нескольких метрах от нас трасса, по которой проезжают редкие машины, подсвечивая нас фарами. Мы окружены тишиной, разбавляемой шумом прибоя и нашим сбивчивым дыханием. Ночь уже вступила в свои права, но, будь я проклята, если сейчас на меня смотрит не тот парень из прошлого. Тьма может скрыть цвета окружающих предметов, но она не в силах спрятать внутренний свет человека.

— Я тебя никогда не предавала, Брайан, — произношу на одном выдохе, потому что другой возможности может больше не быть.

Он в одно мгновение меняется в лице. Резко отпустив меня, скалится, как долбаный Джокер, и отвечает с напускной небрежностью:

— Избавь меня от этого, Кассандра, мне давным-давно насрать. — Отворачивается и снова идёт к воде.

Спешу за ним, забив на гордость. Наплевав на последствия для самой себя. Он обязан меня выслушать!

— Я знаю, что тебе отправили видеозапись, но ты не видел конец, иначе не обвинял бы меня в том, чего я никогда не делала! — выпаливаю в его спину.

Кроу заходит по щиколотку в воду и, засунув руки в карманы, всматривается в горизонт. Он всегда так делает, когда хочет спрятать своё раздражение. Упорно молчит, в то время как я со стороны, наверное, выгляжу, точно мелкая собачонка, гавкающая на слона.

— Брайан, у Шейна были твои вещи. Он сказал, что подкинет их на место какого-нибудь убийства как улику, если я не выполню его требование, понимаешь? Я испугалась за тебя! — мой голос срывается из-за подступающих слёз.

— А, так ты ради моей свободы трахнулась с ним? Премного благодарен, — зло усмехается он. — Надеюсь, оно того стоило.

— Дурак! — Вхожу в воду прямо в кедах и толкаю Кроу в спину от злости. Он отшатывается вперёд, не ожидая от меня нападения, но сразу разворачивается ко мне.

Так-то лучше. Говорить со спиной — не то, чего я добивалась.

— У меня ничего не было с ним! — выпаливаю я, убедившись, что он меня слышит и слушает.

— Ты меня держишь за дебила? Или на видео наглаживал его морду твой двойник? Разделась тоже не ты? Кстати, чулки были секси, я заценил, — злорадствует, ядовито улыбаясь. Ну, хоть какая-то реакция.

— Всё было постановкой, Брайан. Почему ты не хочешь меня слышать? Я лишь хотела забрать у него твой телефон и медальон, чтобы у него ничего не было на тебя! — взываю я к его прозрению, хотя запал начинает иссякать с каждой секундой.

— Каким местом ты хотела их забрать? — рявкает на меня Кроу. — И чтоб ты знала, все мои вещи он не отдал бы тебе ни при каком раскладе, так что зря старалась, — на этих обидных словах Брайан вытягивает свою цепочку из ворота футболки и демонстрирует мне: — Это я нашёл на газоне рядом с трупом мамы. Своеобразный гол, забитый в мои ворота твоим Шейном.

— Ч-что? — только и могу вымолвить от потрясения.

Эта подвеска — не копия, как я подумала вначале, а оригинал.

— Удивлена?

Каждое слово Брайна хлещет меня наотмашь. Зажмуриваюсь под натиском его уничтожающего взгляда и прикладываю дрожащие пальцы к вискам, чтобы хотя бы немного утихомирить жуткую пульсацию, внезапно атаковавшую мой разум. Получается, пока я разыгрывала спектакль перед Шейном, в это же самое время его человек уже исполнял приказ?

И он довёл бы это дело до конца вне зависимости от моего согласия прийти к нему? Боже мой, что я натворила…

Много лет я была уверена, что родителей Брайана убили из-за меня, ведь когда Шейн пошёл на попятную, я привела в исполнение другой план, который предусмотрела на тот случай, если что-то пойдёт не так. То, что я сделала, конечно, привело бандита в бешенство. Никогда не забуду его слова, брошенные мне в спину, пока я в спешке покидала его кабинет. Всего несколько слов, от которых я перестала чувствовать под ногами опору: «Передай своему дружку мои соболезнования. Хотя можешь не торопиться. Он наверняка занят просмотром кино с твоим участием!».

Тогда я ещё не до конца осознавала, о каких соболезнованиях он говорил. Понимание пришло позже.

Всё, что я хотела поведать Брайану, вмиг застревает где-то на полпути. Ему больше не нужна правда, какой бы она ни была. Я не доверилась ему, отвернулась, хотя давала обещание всегда быть с ним откровенной. Теперь то же самое делает со мной он.

— В любом случае, всё это уже не имеет никакого значения, — продолжает добивать меня мой самый любимый человек, взъерошивая волосы на макушке, а затем добавляет уже более спокойно: — Что было, то прошло, Кассандра. Как видишь, у меня теперь новая жизнь. У меня всё заеб**сь!

Конечно, Ханна…

Зачем ему теперь мои признания?

— Сейчас мы с тобой поневоле оказались в одной лодке, — деловой тон, с котором он продолжает говорить, вынуждает