Она стала озираться, пытаясь спрятаться где-нибудь от толпы, от красных, распаренных лиц, от возбужденных голосов, от нетрезвых взглядов — «Банзай» сегодня раздавали, как никогда, щедро.

Неподалеку от входа в буфет располагалась ниша с декоративными пальмами и фикусами, огороженная плюшевым канатом. За ней было окно, скрытое тяжелой портьерой. Вряд ли кто-нибудь решится проникнуть за ограждение, подумала она, там ей удастся побыть в одиночестве. Северина воровато оглянулась, перешагнула через канат, а затем нырнула за портьеру. Сразу стало легче дышать — фрамуга над окном была приоткрыта. Окно выходило на почти пустую улицу, и она, поставив на подоконник навязанную организаторами банку и сумку, приникла лицом к стеклу. За окном было унылое серое здание, подрагивающие на ветру голые ветви деревьев и поблескивающий в свете тусклых фонарей тротуар. Никто не посягал на одиночество Северины. Народ толпился возле буфета, но голоса уже не казались ей такими назойливыми, и постепенно она стала успокаиваться. Может, и не следует сейчас выяснять отношения. Чуткий все равно не сможет провести кампанию без нее. Он привык к ее советам, к ее трезвым оценкам, да и просто… привык. А может, ему временно надоели ее деликатесы, и его потянуло на борщи и котлеты…

Прозвенел звонок, возвещающий о начале мероприятия. Для особо непонятливых включилась громкая трансляция, и веселый девичий голос объяснил, как пройти из буфета в зрительный зал. Бурковская решила подождать, пока основная масса народу пройдет мимо нее. Все же как-то неловко — солидная дама и вдруг вылезет из-за фикуса… Она взяла баночку с «Банзаем», открыла ее и сделала глоток. Дилеры фирмы «Банзай» были ей категорически не симпатичны, но напиток оказался приятным. Она уже собиралась выглянуть из-за портьеры, как вдруг совсем близко услышала голоса.

— А я тебе говорю: информация абсолютно достоверная, — проговорил один голос, ломкий, мальчишеский. — Я ее купил у ребят из «Секретки». А они липу не гонят. Они журналистское расследование на этом «Банзае» пять месяцев проводили. Конечно, если мы этот материал опубликуем, это будет не совсем эксклюзив. Но кто читает «Секретку» и кто читает нас! Прикинь!

— Да не верю я в это… — отозвался другой голос, более солидный и хрипловатый. — Даже если такая технология и существует, дорого все это… И рискованно. Ведь если информация выплывет, представляешь, что будет с руководством «Банзая»? А с Чутким? Что он — совсем идиот?

Северина насторожилась и затаила дыхание.

— Может быть, не идиот, — произнес мальчишеский голос. — Может, слишком уверен в своем могуществе. И «банзайцы» тоже. Думают, наверное, что информацию смогут пресечь на корню. Только с «Секреткой» у них ничего не получится. Там не те люди. А после их публикации нам уже ничего не сделают, понимаешь? Да и не знают «банзайцы» ничего про расследование. В «Секретке» тайну хранить умеют, как партизаны.

— Я бы не связывался, Миша, — сказал «солидный». — Если они действительно что-то подмешивают в свое пойло, то… я бы не связывался… Слишком серьезные фигуры за этим предприятием. Тебе просто горло перекусят и дальше пойдут. Даже если ты только информацию из другого издания перепечатаешь. Поверь моему опыту. Вон Ленька про фармацевтов попробовал полосу тиснуть. И где он теперь — Ленька?

Бурковская в ужасе уставилась на банку, из которой только что отпила, и стала слушать дальше.

— Не успеют они горло перекусить, — самоуверенно проговорил первый собеседник. — Во всяком случае, Чуткий. У меня еще кое-что про него есть. Абсолютно убойное. С ним крутые папы намереваются разобраться. Так что не до меня ему будет.

— А это у тебя откуда? — засмеялся второй собеседник. — Ну что ты можешь знать о «крутых папах»? Тоже в «Секретке» информацию добыл?

— Эту информацию я им сам продам, — гордо ответил первый. — А еще — Барсуковой в ее передачу. Думаю, она такому материальчику обрадуется. Она ведь на своем канале Чуткого вовсю раскручивает. Так пусть знает, с кем дело имеет.

— И с кем же она дело имеет? — недоверчиво спросил второй. — С вампиром? Или с расчленителем младенцев?

— Расчленитель — не расчленитель, а убийца он — точно… — Северина совсем перестала дышать, ошеломленно вслушиваясь в каждое слово. — Один чувак из зоны недавно откинулся, — продолжал первый. — Как я на него вышел, не спрашивай, но вышел. Так вот сидел он там с одним блатным старожилом. И тот ему однажды баечку рассказал. Про Чуткого. Как тот собственных тестя и тещу замочил.

— Своими руками? Ну ты даешь! — Его собеседник рассмеялся.

— Не своими, конечно. — Обладатель мальчишеского голоса нисколько не обиделся. — Да ты слушай! Его тесть и теща в дыре какой-то жили, но были серьезными людьми, деловыми. Официальные органы смерть зафиксировали естественную. А деловые свое следствие провели, разобрались, что к чему. Выяснилось, что он их из-за бабок завалил, а бабок у них было — до хренища! Ну, вынесли ему приговор. Да только те, кто его должен был привести в исполнение, сели. А у них там знаешь все строго — кому поручили, тот и должен выполнить.

— Ну раз сидят, значит, пока Чуткому ничего не грозит, — протянул «солидный».

— Да в том-то и дело, что у них буквально на днях сроки кончаются!

— Ну ты даешь, Мишка… — удивленно проговорил его собеседник. — И ты хочешь эту информацию продавать? Смотри — с огнем играешь. Сгоришь!

— Ерунда, — сказал тот, кого звали Мишкой. — Я же не сейчас ее буду продавать, а когда приговор приведут в исполнение. И тогда деловые мне только спасибо скажут. Они же любят, когда молва об их справедливости по свету гуляет. А имен исполнителей я все равно не знаю, так что бояться мне нечего. Я тебя об одном, Димыч, прошу. Ты сделай сегодня фотки качественные, не пей больше этой гадости. Может, в последний раз Чуткого снимаешь…

— Ремесла не пропьешь, — хмыкнул Димыч. — Ладно, пошли…

Послышались удаляющиеся шаги, потом в фойе установилась тишина. Где-то вдалеке, видимо в зале, зазвучала бодрая музыка.

Мысли Северины Бурковской лихорадочно метались во всех направлениях.

«Господи… Господи… Что же это?.. Мишка и Димыч, Димыч — фотограф… Журналисты… Откуда они, нетрудно будет выяснить по аккредитации. Они говорили о какой-то своей газете, сравнивали… Их читают… Вася — убийца? Что за бред?.. Происки соперников, провокация! А если это правда? Он в опасности. Васенька мой в опасности!»

Она не помнила, как досидела до конца невыносимо долгого мероприятия — разбавлять партийные речи концертными номерами тоже было ее идеей. Люди не любят сплошных разговоров. Люди хотят развлечений. Но сегодня Северина не видела ярких костюмов, не слышала громкой музыки. В ее голове стучала одна только мысль: «Вася в опасности!»

В конце представления она отправила ему сообщение на мобильный телефон и поехала домой.

«Только бы он приехал! — вслух шептала она по дороге. — Только бы он приехал! Только бы не подумал, что я зову его лишь потому, что соскучилась. Да, я соскучилась. Но сейчас это неважно. Сейчас главное, чтобы нас не опередили Васенькины враги!»