— Я быстро, любимая.

— Нет, куда иголка, туда и нитка, — так же тихо произнесла она, прижавшись к моей груди. — Не знаю, как в твоём мире, а у нас жена за мужем идёт.

— Уверена?

— Да. И в конце концов, этот похабник приставал ко мне с непристойными предложениями!

Вот так, плечом к плечу, мы и встали в широком коридоре, ожидая пыхтящего, как паровоз, фон Дракхена. И то, в каком виде он вышел к нам навстречу, заставило меня пожалеть, что я вооружился у Деда Мороза, а не у какого-нибудь бен Ладена. В том смысле, что хороший гранатомёт был бы сейчас куда более к месту…

Тяжёлыми шагами к нам двигалось человекоподобное чудовище. Тело Змея ещё выглядело вполне мужским, но лицо на глазах превращалось в морду ужасной рептилии. Преображение началось за тридцать — сорок шагов до нас, мы уже видели алое пламя, разгорающееся в его плоти. Ещё пара минут, и он ударит таким огнём…

— Смерть вам, сме-э-эрть!!!

Рёв был столь сильный, что у меня заложило уши и, видимо, непроизвольно дрогнула рука.

Посох опустился, и от нас навстречу чудовищу побежала тонкая ледяная дорожка. Фон Дракхен на ходу сбрасывал одежду, и вот уже на нас, заполнив собой весь проход, пыхтя, как революционный паровоз, нёсся натуральный Змей Горыныч, как его обычно и рисуют иллюстраторы в детских книжках. Он торжествующе зарычал, задрав шипастую голову к потолку, набрал полную грудь воздуха, приготовился и… и поскользнулся.

Как его не разорвало от собственного пламени, хоть бы какой зоофизик мне объяснил? Но, опрокинувшись на спину, Змей полетел на нас, пытаясь удержаться лапами и хвостом за стены. Я толкнул Олёну плечом в сторону, в боковой коридор, а сам встретил эту чешуйчатую тушу самым мощным зарядом ледяной ярости, на которую только был способен посох Деда Мороза.

Раздался жуткий треск…

Я зажмурил глаза. В лицо ударило январским холодом.

Интересно, если Змей меня не сбил, значит, я живой, что ли?

— Милый, — бросилась ко мне моя жена, крепко-накрепко обняла, а потом вдруг нервно хихикнула.

Я рискнул открыть глаза. Не уверен, что увиденное было безумно смешным, но уж поучительным, это точно.

— «А белый лебедь на пруду примёрз всей задницей ко льду», — почему-то вспомнилось мне.

Буквально в двух шагах по коридору высилась ледяная скала, в которую до половины вмёрз хозяин чёрного замка. Его задн… филейная часть, мощные бёдра, основание хвоста и левая ступня были скованы льдом. Вторая, бо́льшая часть Змея находилась на свободе, явно пытаясь дёргаться. Из пасти звероящера вылетела жалкая струйка дыма…

— Готов, — пробормотагл я. — Вечная мерзлота.

— И детей у него больше точно не будет, — значимо постучав каблучком по звонкому льду, определила моя умная супруга. — Сейчас принесу какой-нибудь топор, и добьём мерзавца?

— Нет, пусть так остаётся. Уже осень, милая. Замок не отапливается, а этот айсберг будет держать его здесь до самых холодов. В зиму же все змеи впадают в спячку.

— Думаешь, если всё это растает к лету, он не полетит нам мстить?

— Думаю, он даже дорогу на Русь забудет, — уверенно ответил я, поигрывая грозным посохом. — Зато вполне может устроиться петь фальцетом где-нибудь в ватиканском хоре.

— Ты мой герой, участковый. — Олёна вновь потянулась ко мне с поцелуем, и на добрых пару минут весь окружающий мир перестал для меня существовать. Самое важное в нём сошлось в тепле любимых губ, а всё прочее пусть подождёт…

— П…пощадите, сво…сволочи-и…

Мы недоуменно обернулись. Змей не мог изменить своё тело, но в его глазах по-прежнему плескалась такая неистребимая злоба, что всё моё чисто мужское сочувствие испарилось, не успев толком сформироваться.

— Пойдём домой, милая?

— Пойдём, — кивнула она. — И то верно, загостились мы здесь. Хоть и не по своей воле. Дать бы тебе ещё раз по замёрзшим пельменям, хозяин навязчивый, но уж ладно… Подожду, пока ты второй раз в наше Лукошкино сунешься…

Фон Дракхен мгновенно прикусил язык и попытался спрятать морду под левым крылом, пока и впрямь не побили. А волшебный посох в моих руках вдруг сам собой начал уменьшаться, пока не превратился в одну лёгкую снежинку, которую я просто сдул с ладони.

— Всё. Дед Мороз предупредил, что, когда мы победим, посох сам к нему вернётся. Видимо, мы победили, да?

Олёнушка, тряхнув чёрными косами, церемонно подцепила меня под локоток и повела к правому коридору. За нашей спиной то тише, то громче раздавались плохо скрываемые всхлипы, угрозы, проклятия, перемежаемые однообразными обещаниями «я больше не буду» и «я вас всё равно всех убью». Лично мне больше было неинтересно всё это слушать…

— Надо прихватить наших. — Я попытался объяснить любимой, где оставил рвущихся замуж Бабу-ягу и девицу Маняшу. — Они, конечно, никуда не сбегут, поскольку связанные, да и Василиса за ними присматривает.

— Бесовка которая?! Ах она дрянь эдакая…

— Да, — чуть удивился я такой реакции. — Но не волнуйся, она на нашей стороне.

— Что бы ты знал о нас, женщинах! — постучала мне пальцем по лбу жена и бросилась вперёд со всех ног.

Я последовал за ней, искренне не понимая: в чём, собственно, дело?!

— Милая, между нами ничего не было.

— А ей это и не нужно!

— Но она сама вывела меня на Змея и помогла в…

— Потому что не он её хозяин! — жёстко обрезала Олёна, и я перестал спорить.

В конце концов, моя жена сама из бывших бесовок, а значит, в определённых вещах разбирается лучше меня. Правда, в голове занозой засела неприятная мысль о том, где же я допустил ошибку. И неужели меня, опытного милиционера со стажем, так легко обвести любой девчонке?

Особенно если она специализирующаяся на обмане и мошенничестве…

— Здесь?

— Здесь, — уныло признал я, беглым взглядом окидывая пустую комнату.

Нет, мебель, ковры, подушки, картины и всё такое прочее было на месте. Вот на этом табурете сидела связанная Маняша. А вот тут, у камина, я прислонил к стене надёжно зафиксированную бабку. Тут вот, на пороге, толстушка Василиса улыбнулась мне, направляя на сражение со Змеем Горынычем…

Никого из этих трёх девушек на данный момент в комнате не было.

— Что теперь скажешь, участковый?

— Ну, при поверхностном осмотре помещения, — я быстро взял себя в руки, — можно предположить примерно следующее. Верёвок нет, как целых, так и разрезанных. Значит, пленницы покинули комнату так же связанными. Следов борьбы тоже не видно. Крови нет. Учитывая, что и у Яги, и у Маняши были связаны ноги, обеих девушек (или девушку с бабушкой) просто вынесли отсюда.

Олёна задумчиво