последний шаг. Пора… отомстить за всех тех, кто умер в тот день. Ну, и за себя тоже. За себя. Отомстить. Нужно… отомстить за всё то, что со мной произошло», — настраивался подросток, прикрыв глаза.

Ноги невольно дрожали. По всему телу распространялось неприятное чувство, что было вызвано страхом — страхом неизвестности. Неуверенность в будущем смешивалась с жаждой мести, наполняя его существо агонией и решимостью дойти до конца, несмотря ни на что. В глубине души он знал, что за этой дверью его ждет нечто, что изменит всю его жизнь.

«Дженсен, я всё-таки добрался сюда. Только благодаря тебе я смог зайти так далеко, и я не собираюсь отступать. Я… не собираюсь разочаровывать тебя. Даже после смерти ты всё ещё помогаешь мне, и я ни за что не предам твои надежды и ожидания. Сегодня я… покончу со всем этим. Не знаю, останусь ли я в живых после всего этого, но… я добрался. Спасибо, Дженсен».

На лице подростка появилась улыбка. Глаза его испытывали слабое жжение, пытаясь вызвать слёзы, но парень держался стойко, не позволяя себе расклеиться в самый ответственный момент.

«Мики, сегодня ты будешь отомщён. Сколько бы лет ни прошло, ты всегда будешь моим самым лучшим другом, и я сделаю всё возможное, чтобы те, кто виноват в твоей смерти, были наказаны. Я знаю, что прямо сейчас ты наблюдаешь за мной, и я буду рад, если ты будешь болеть за меня в этой важной схватке. Просто… следи за мной — это всё, что мне нужно».

Собрав последние остатки решимости, подросток резко повернул ручку и медленно открыл дверь. Он вступил внутрь, и перед ним разверзлась огромная круглая арена, покрытая тёмным песком, словно поглощающим свет, а наверху можно было заметить громадный и высокий бетонный потолок, от вида которого становилось немного жутко.

Трибуны окружали арену со всех сторон, высокие и уходящие вверх, а заграждения на поле казались крепкими и прочными, созданными для защиты зрителей от самых разных действий участников. Последние тянулись по периметру поля, создавая различные секторы и обозначая их функции. Больше никакой активности или признаков жизни — только пустая атмосфера уединения, где даже эхо шагов звучало отдаленно и одиноко. Поверхность песка была размечена, как будто на ней остались следы предыдущих поединков, но в целом была относительно чистой.

«Подземная арена? Сколько же денег было потрачено на подобное?», — уже не слишком сильно удивлялся увиденному Син, медленно шагая вперёд.

Он почувствовал, как в этой безлюдной атмосфере витает напряжение, словно воздух заряжен энергией ожидания. Нет, зрителей здесь не было, но место казалось наполненным историей, ожиданием и некой загадкой, предвещающей борьбу и решающий момент.

И он был готов сразиться, был готов совершить свою месть, чтобы раз и навсегда закончить историю, что стала для него проклятием.

— Наконец-то ты пришёл, Син, — послышался голос со стороны трибун.

Айкава тут же обратил своё внимание место, откуда исходил звук, после чего обнаружил взглядом человека, который медленно спускался вниз на арену по узкой лестнице, проходя через сидячие места.

Он узнал этого человека: чёрные волосы средней длины, знакомые черты лица, приличная одежда, что состояла из белой рубашки, чёрных брюк и такого же цвета туфель. Все его догадки тут же подтвердились — теперь все сомнения были отброшены в сторону.

— Рад, что ты всё-таки смог найти меня, — продолжал мужчина, медленно спускаясь. — Признаться честно, я не думал, что ты сможешь дожить до такого момента. Ну, знаешь… все эти сражения с сильными героями, с опасными злодеями, постоянные погони и прятки. По-моему, это не совсем то, чем должен заниматься подросток, не правда ли? — улыбнулся мужчина, преодолев большую часть пути. — Но ты молодец. Тебе удалось пройти все испытания, и ты наконец-то смог добраться сюда. Ты… и вправду удивительный, да? — издал смешок он.

Мужчина спускался все ближе и ближе, шаг за шагом, сохраняя легкость и уверенность в движениях. Когда он наконец достиг арены, его взгляд встретился с темной тишиной пустого пространства. Мужчина сделал ещё несколько шагов вперёд и остановился, когда понял, что встал на нужное место.

Они оказались напротив друг друга, разделяемые только десятком метров. Лица обоих были напряжены, но если у Айкавы можно было уловить внутреннюю борьбу и решимость, то у человека, вышедшего на арену, блеск глаз обещал лишь одно — непредсказуемость. Они стояли на пустом пространстве, словно два конца магнита, готовые притянуть или оттолкнуть друг друга, словно начало и конец их истории, что стала замкнутым кругом.

— Давно не виделись, Син. Ты… сильно вырос с нашей последней встречи, — произнёс мужчина и тепло улыбнулся.

Син же с ноткой грусти и боли посмотрел в глаза человеку, что стоял напротив. Ему хотелось так много сказать ему, хотелось так сильно прокричать о том, как он его ненавидит и презирает, но вместо этого он лишь… улыбнулся, после чего непривычным для себя приятным голосом произнёс:

— И тебе привет…

— … отец.

Глава 56

Истинный рассказчик

— Долго же ты добирался до меня. Мне уж показалось, что до нового года я тебя точно не увижу— рассыпался в улыбке мужчина, пытаясь не замечать дурного настроения своего сына.

Син смотрел на отца весьма смешанным взглядом. С одной стороны, ему было приятно видеть его, ведь в последний раз они виделись аж несколько лет назад. С другой стороны, ему было чертовски больно и обидно, что в роли кукловода и главного злодея всей его истории был столь родной ему человек. Да, между ними были не очень хорошие и любящие отношения, но Син и Кенджи всё ещё были отцом и сыном, и противостоять этой связи было чертовски сложно.

Младший Айкава всё понял ещё в офисе, когда увидел фотографии. Это лицо он бы ни с каким не перепутал — собственного отца он способен узнать из тысячи. Девушку на фото же Син не узнал, ибо она не дожила до его осознанных лет, но он смог проанализировать изображения и сделать вывод, что та, что была рядом с его отцом — его мать. Оставался лишь один вопрос, который не давал ему покоя: почему он сам был изображён на той фотографии?

Отец говорил ему, что мать умерла при родах, а на том снимке она держала его на руках. Полученная информация с имевшейся никак не сходилась, образуя диссонанс, и Сину не терпелось его устранить.

— Сколько