Внизу дожидались фрейлины, светящийся от радости Леан и, кажется, вся имперская рать, в обязанности которой вменялось сопровождать к месту проведения турнира паланкин правительницы. Я приблизилась к носилкам. Полупрозрачную ткань игриво трепал ветер, расшитые золотыми нитками подушки приглашали на них опуститься. Сидеть на таких оказалось весьма удобно, но я всё равно чувствовала себя как на иголках, потому что переживала за крепких молодцев, которым придётся тащить меня на своём горбу через весь город.

Лучше б пешком пошла, ей-богу.

Остальным повезло меньше, им и правда пришлось идти пешком, потому как узкие улочки были запружены шумящей толпой. Принаряженные горожане спешили к южным воротам Малахитового Дола. На паланкин, окутанный дымкой защитных чар, окружённый суровыми воинами, они поглядывали с живым интересом и всё пытались рассмотреть прячущуюся за полупрозрачными занавесями девушку. Меня то бишь.

И пока зеваки заинтересованно поглядывали в мою сторону, я любовалась городом. Фасады домов, задрапированные тяжёлыми полотнами с изображениями императорского герба и гербов других знатных родов, притягивали взор. Столько зелени, столько красок. Улицы полнились смехом и весёлыми голосами. Толпа шумела, радовалась погожему дню и предвкушала захватывающее зрелище.

Стоило миновать городские ворота, как моим глазам открылись трибуны, затянутые синим и жемчужным шёлком. Боковые трибуны быстро заполнялись горожанами, на главной с комфортом расположилась знать. Пустым оставался лишь центральный балкон, на котором алым с золотом полыхали кресла, предназначенные для Их Лучезарности и Великолепия.

Пажи и конюхи покрывали лошадей участников турнира яркими попонами, помогали облачаться своим хозяевам в латные доспехи. Подобно ярким весенним цветам на зелёном поле распустились шатры, в которых рыцари отдыхали в перерывах между сражениями.

Герхильда я заметила сразу. Его Великолепие стоял в окружении воинов, облачённых в сверкавшие на солнце доспехи. Тальден о чём-то разговаривал с участниками, быть может, напутствовал и желал удачи. Появление пышной процессии не укрылось от его внимания. Отделившись от латников, Скальде приблизился к паланкину и потеснил Леана, сегодня щеголявшего в красно-зелёном ансамбле и смешной бархатной шапочке, из которой торчало павлинье перо.

Если я в своём наряде походила на солнце, то Скальде можно было сравнить с луной. Костюм из светло-серого бархата сидел на нём идеально, подчёркивая каждый рельеф крепкого, тренированного тела. Единственным ярким акцентом была массивная цепь на груди тальдена. Звенья цепи причудливо переплетались, напоминая драконов, распахнувших в полёте крылья. Но самым главным украшением правителя была его улыбка, которая в кои-то веки отражалась и в серых, как небо перед рассветом, глазах. А может, они блестели, потому что вобрали в себя свет весеннего солнца.

Несмотря на присутствие Герхильда (а скорее, и из-за него тоже), волнение спазмом сдавило мне горло. Столько людей… Столько внимания к сбежавшей ари императора.

Мамочки!

Скальде почувствовал, как дрогнула рука в его руке, и сжал её сильнее, проговорив негромко, так, чтобы его слова услышала только я:

— Готова?

— Играть роль императрицы?

— Быть собой.

Наши пальцы переплелись, и тальден направился к главной трибуне под громкие приветствия и всё нарастающие рукоплескания.

Моё волнение, кстати, тоже нарастало. А ещё ноги подкашивались, и зубы что-то там негромко отбивали. Как же всё-таки страшно! Множество взглядов… И все они сейчас были направлены на нас.

На меня.

Нет, отнесите Её Лучезарность обратно в замок!

Я шла словно в бреду, кивками отвечая на приветствия преклонявших перед нами колени рыцарей, на поклоны магов. И пока поднималась на трибуну, чувствовала, как всё тело покрывается мурашками, а кожу начинает покалывать от вонзающихся в меня игл-взглядов. Никогда не видела столько знати, собранной в одном месте. На свадьбе и то народу было меньше. Кажется, здесь присутствовал весь цвет Сумеречной империи.

Явно чтобы пощекотать мне нервы.

Стулья позади монарших кресел были заняты приближёнными Его Великолепия, в основном старейшинами. По обе стороны от нас тоже стояли табуреты, на одном из которых нахохлившимся петухом важно восседал Тригад.

Я поприветствовала почтенных магов, ни на кого особо не глядя. Боялась прочесть в их глазах упрёк, презрение, а может, даже ненависть (уверена, ещё долго мне будут припоминать моё бегство), а потому поспешила отвернуться и сосредоточилась на людском море, пёстрой волной захлестнувшем поле.

В какой-то момент от напряжения даже подкосились ноги. Благо кресло приняло меня в свои мягкие объятия, и я натянутой струной замерла по левую руку от Скальде.

Вот кто всегда и везде чувствовал себя комфортно и расслабленно. Тальден развалился на троне и принялся о чём-то негромко переговариваться с соседом справа, эрролом Корсеном. А я сидела как на раскалённых углях, обжигавших не только пятую точку, но и каждый сантиметр кожи. Того и гляди в любой момент подскачу с воплем.

Наконец, спустя, кажется, вечность, под звуки труб, на которых, словно на стягах, реяли сине-серебряные знамена, к краю императорской трибуны приблизился герольд. Прочистив горло, принялся толкать торжественную речь. На усиленный магией звучный голос наслаивались радостные крики. Герольд представлял зрителям участников турнира, а когда дошёл до приветствия без пяти минут правителя, народ взорвался ещё более громкими аплодисментами.

— Поприветствуем же наших…

— Эррол Лейден! — вдруг ни с того ни с сего прервал речь герольда Скальде.

Тот растерянно обернулся и, покорный движению руки тальдена, приблизился к монаршему креслу. Почтительно склонился, обратившись в камень: так усердно вслушивался в шёпот будущего императора, который я, увы, разобрать не могла. По мере того как Герхильд говорил, глаза у мужчины округлялись, и я даже начала волноваться, как бы они у него из орбит не повылезали. Герольд громко сглотнул, кадык на тощей шее нервно дёрнулся. А потом, повинуясь очередному приказу:

— Идите, — мужчина неуклюже попятился от трона.

Удивительно, как не кувыркнулся через невысокое ограждение, во все глаза пялясь на тальдена. Старейшины от глашатая недалеко ушли, тоже дружно таращились на Ледяного.

Выразительно прокашлявшись, герольд громко заговорил:

— Поприветствуем же наших правителей! Его Великолепие и Её Лучезарность, будущую импе… — замялся, чтобы уже в следующее мгновение торжественно выпалить: — Императрицу Анну!

Казалось, в небе разверзлась невидимая воронка, втянувшая в себя все звуки, и даже время как будто остановилось. Застыло всё, словно в янтаре, замурованное в оглушительной тишине.

— Теперь о подмене узнают все! — патетично воскликнул эррол Тарвел.

— Все и так уже о ней узнали! — воздел глаза к стрельчатым сводам эррол Элвайр.