и опасная правда. Он не боялся умереть. Совсем не испугался. На кого бы он ни работал, он смертельно опасен.

— Это ты мне рассказываешь, — бормочет Кода, выдыхая. — Я продолжу копать. Я выясню, как Чарли связана с этим. Как Амалия?

— Вчера вернулась домой. С ней всё в порядке. Медленно выздоравливает. Не в восторге от того, что застряла внутри.

— Бедная девочка, по крайней мере, она в безопасности, да?

— Да, на данный момент. Ты видел Чарли?

Он качает головой.

— Нет, но слышал, что она в порядке, и всё ещё в больнице, думаю, её выпишут завтра.

— Когда она будет в порядке, мы зададим ей несколько вопросов.

Кода кивает.

— Да. Я продолжу копать.

— Мы должны выяснить, кто стоит за всем этим, исчезновение Трейтона — на одно бремя меньше, но есть кто-то ещё, кто ждёт, чтобы нанести удар, подстроив всё это, и у меня нехорошие предчувствия по этому поводу.

— Нет, — бормочет Кода. — Ни то, ни другое.

— Мне нужно ненадолго заехать домой, дай мне знать, когда что-нибудь найдёшь.

Он кивает, и я выхожу из клуба и направляюсь к своему мотоциклу. Амалия дома, Скарлетт с ней, но мысль о том, что они там, всё ещё вызывает у меня беспокойство. Даже если у меня будет три грёбаных мужика, следящих за моим домом. Я запускаю свой байк и еду домой, паркуюсь у своей входной двери и, перекинув ногу через седло, захожу внутрь.

Как только я вхожу, я слышу музыку, поют два нежных ангельских голоса. Самый, блядь, сладкий звук, который я когда-либо слышал в своей чёртовой жизни. Я следую за ним по коридору в гостиную, где Скарлетт и Амалия тихо поют. Скарлетт играет на гитаре, Амалия просто подпевает. Я останавливаюсь и наблюдаю за ними мгновение, мне нравится, как Амалия закрывает глаза, когда поёт, всё ещё не доверяя собственному голосу. Скарлетт играет на гитаре так, словно она родилась с ней в руках, и когда она замечает меня, то улыбается и перестаёт играть.

Глаза Амалии распахиваются.

Она всё ещё сильно избита, но с каждым днём ей становится лучше.

Ничто не могло бы отнять у неё того абсолютного совершенства, которым она является.

Ничего.

— Вы, девочки, звучите чертовски потрясающе.

Амалия улыбается.

— Мы просто репетировали перед концертами в следующем месяце, чтобы убедиться, что звук правильный.

— Не слишком уверен в этом концертном бизнесе, — бормочу я.

Амалия улыбается.

— Это то, что мы делаем, Малакай. Ничто не остановит это.

— Ты чуть не схлопотала пулю, — я указываю на Скарлетт, затем мой палец перемещается на Амалию. — А тебя похитил грёбаный псих. Прошлый концерт ни для кого хорошо не закончился.

— Трейтон теперь мёртв, — говорит Скарлетт, изучая меня.

Девушка не глупа. Она знает, что происходит что-то ещё.

— Это не значит, что опасность миновала, — бормочу я, и обе они переводят взгляды на меня.

— Мы всё ещё в опасности? — спрашивает Амалия.

Я пожимаю плечами, не желая давать им слишком много информации.

— Всё, что я знаю, это то, что Трейтон работал на кого-то, не знаю, есть ли у этого кого-то проблемы и с нами тоже. Думаю, время покажет.

Это чертовски мягко сказано.

— О, — бормочет Амалия, потирая руки.

Я подхожу к ней, наклоняюсь и беру её подбородок в свои ладони.

— Никто, блядь, больше никогда не поднимет на тебя руку, слышишь?

Она кивает.

И, чёрт возьми, я хочу её.

Если бы она не была так избита, я бы овладел ею.

Каждую секунду каждого грёбаного дня.

— Люблю тебя, — шепчет она мягким голосом.

— Я тоже тебя люблю.

Я прижимаюсь поцелуем к её губам. На вкус, как рай. Из-за этого намного труднее оставаться в стороне.

— Оу, — напевает Скарлетт. — Ты смягчила старого разъярённого байкера.

Амалия хихикает, и я бросаю на Скарлетт свирепый взгляд, на что она подмигивает мне и улыбается.

Грёбанная заноза в моей заднице.

— Я оставлю вас двоих, чтобы вы могли вернуться к своей музыке. У меня куча дел, просто хотел проверить, как дела.

Обе девушки улыбаются мне.

И будь я проклят, если я не самый грёбаный счастливчик в этом мире.

Самый удачливый.

Глава 19

Амалия

— Кейден?

Я моргаю один раз, потом второй, потому что уверена, что вижу неправильно.

Кейден сидит в своём инвалидном кресле у моей входной двери, выглядит немного застенчивым и очень нервничает. Насколько я знаю, он выходит из дома только в том случае, если ему абсолютно необходимо обратиться к врачу, а к нему никто не может прийти, в противном случае он не выходил из тех парадных дверей с момента несчастного случая. Он один, а это значит, что он добрался сюда сам.

Я горжусь им за это. Это не могло быть легко.

— Можно мне войти?

Я оглядываюсь ему за спину, а затем говорю:

— Ты один.

— Да, я поймал такси, это было нелегко, — бормочет он с лёгкой улыбкой на губах.

Он это сделал? Сам по себе. Вау.

Вау. Серьёзно.

— Входи, конечно.

Я помогаю затолкать его в свою квартиру и закрываю дверь, веду его в гостиную и поворачиваюсь к нему:

— Ты хочешь выпить или…?

— Нет, мы можем просто поговорить минутку?

Я киваю и сажусь. Он кладёт руки на колени, выглядя немного смущённым, но я не могу сказать, что виню его. Я занята тем, что собираю вещи в своей квартире, чтобы переехать к Малакаю. Он отказывается позволить мне иметь собственное жилье, говоря, что хочет, чтобы я была с ним каждую минуту, и, если мне это не нравится, очень жаль, но он все равно этого добьётся. Упрямые байкеры. Кейден оглядывает квартиру, затем снова смотрит на меня.

— Значит, ты серьёзно относишься к нему?

— Я люблю его, — киваю я.

— Я рад за тебя, Амалия. Я здесь не за этим. Я здесь, потому что хотел извиниться. То, как я обошёлся с тобой после несчастного случая, было несправедливо и жестоко. Мы оба сыграли в этом свою роль, мы оба стали причиной того, что машина съехала с дороги. В основном я. Никогда не было справедливо возлагать это полностью на тебя, и за это я прошу прощения. Я не могу вернуть назад то, что я сделал, но могу сказать тебе, что я благодарен тебе за то, что ты навещала меня и не сдалась.

Моё сердце разрывается, и я улыбаюсь ему, борясь со слезами.

— Считай, что ты прощён.

Он выдыхает.

— И есть кое-что ещё. Я знаю, твоему парню, вероятно, это не понравится, но я бы