Рука епископа сжала голубя на ордене Святого Духа.

— Иногда Господь пользуется тем, что есть самого низкого, самого презренного в этом мире, и даже тем, чего нет, дабы разрушить то, что есть.

Бомон встал. Николя не думал, что он так высок. Его массивное тело в епископском облачении выглядело величественно. Однако, приглядевшись, становилось заметно, что шея и линия плеч составляют какой-то странный угол, и Николя догадался, что, несмотря на все усилия держаться прямо, прелат достигал цели только наполовину. Судя по походке, эти усилия доставляли ему ужасную боль. Неожиданно он остановился и судорожно вцепился в длинную полосу гобелена, стараясь не потащить его на себя. Издалека раздался звон колокольчика. Не сумев скрыть облегченный вздох, монсеньор де Бомон вновь опустился в кресло.

— Мнение об этом деле у меня сложилось еще до вашего прихода. Мне всего лишь хотелось знать, решится ли король привлечь к его решению своих людей, и кого он определит заняться им.

Слушая епископа, Николя внезапно ощутил великую мощь Церкви, и ему показалось, что для людей Церкви служба полиции короля не представляла никакой загадки, равно как и он сам, являющийся одним из винтиков этой службы.

— Используя светский лексикон, скажу, что отец Грегуар ручается за вашу… порядочность. Он заверил меня, что вы способны довести до конца это серьезное и непростое дело, призвав на помощь силы разума и повинуясь предписаниям нашей святой Церкви. Я не ожидал увидеть вас сегодня, но знал, что днем, во время процедуры снимания сапог после утренней охоты, вы имели беседу с королем.

Николя оценил деликатность архиепископа. Прелат нашел весьма удачный способ напомнить о том, что у него везде свои глаза и уши, даже при дворе и в ближайшем окружении короля…

— Так что я уже принял предварительные меры, — продолжил архиепископ. — Когда секретарь доложил мне о вас, я как раз собирался отужинать с отцом Ракаром, экзорцистом диоцеза. Отец Ракар — моя рука, несущая меч веры в темные сферы.

В это время из двери, замаскированной висевшим на стене ковром, появился секретарь. Придерживая ковер, он пропустил в комнату человека высокого роста, и, судя по его стати, наделенного от природы недюжинной силой. На вид новоприбывшему было лет пятьдесят. Зачесанные назад седеющие волосы открывали лицо, выражением более напоминавшее лицо воина, нежели служителя церкви. Многократно стираная и заштопанная сутана, заношенная настолько, что местами на ней поблескивали зеленоватые проплешины, а на обшлагах проступали нити основы, свидетельствовала, что собственная внешность отца Ракара нисколько не заботила. Из-под коротковатых рукавов свисали старые рваные манжеты из пожелтевших кружев, притягивая взор к большим мясистым рукам с пучками темных волос на фалангах пальцев. При виде его Николя вспомнил работавшего в парке замка Ранрей дровосека, которого в детстве он пугался при каждой встрече. Кроткий взор темных глаз уставился на комиссара, а на губах экзорциста появилась улыбка, заставившая забыть испуг, вызванный его внешностью.

Прелат встал и представил вновь прибывшего Николя. Потом, похоже, архиепископу стало хуже, и он снова опустился в кресло, еще раз доказав несгибаемую силу своей воли, помогавшей ему сопротивляться боли.

— Дети мои, я оставляю вас готовиться к битве. Победить в этой битве может только тот, кто чист душой и сражается оружием истины. Примите же мое благословение.

Подняв правую руку, он с истинным величием произнес сакраментальные слова. Ракар обнял Николя за плечи и увлек его к двери. Прелат, казалось, заснул, однако искаженные черты его лица говорили о том, что боль терзала его еще сильнее. Не обращая более внимания на посетителей, секретарь захлопотал вокруг архиепископа. Когда Николя и отец Ракар вышли на паперть собора Нотр-Дам, на улице уже стемнело.

— Если хотите, мы можем пойти на улицу Сент-Оноре, — предложил комиссар, — а по дороге я изложу вам свои соображения.

— Согласен, тем более, что вы лишили меня ужина у архиепископа! Хотя, если говорить честно, я ничего не потерял. Из-за болезни он питается исключительно корешками и зеленью. Но да будет вам известно, стоящая перед нами задача требует от нас не истязать свое тело. Экзорцизм, которым мы, в конечном счете, занимаемся не слишком часто, ибо кризисные случаи являются, скорее, исключением, требует физических сил и большой выносливости. Поэтому я предлагаю вам зайти ко мне, ибо я живу здесь неподалеку, и я приготовлю нам чего-нибудь поесть. Только вам, дорогой комиссар, придется закрыть глаза на мой беспорядок.

И отец Ракар повел Николя на улицу Фев. Экзорцист жил в старом покосившемся доме. Ступени на лестнице громко скрипели; местные жильцы не без оснований боялись пожара, и чтобы дом не вспыхнул как пучок пакли, на всех этажах парил непроницаемый мрак. Николя услышал, как в замке со скрежетом повернулся ключ. Отец Ракар потер спичку; замерев, язычок пламени пересек комнату, и вскоре свеча разгорелась настолько, что Николя смог оглядеться. От открывшейся перед ним картины у него перехватило дыхание. В длинной, словно проход на корабле, комнате с неровными стенами царил чудовищный беспорядок. Потолок, с его искривленными от времени балками, выпирал, словно вздувшийся живот; куда ни глянь, нигде не было ни одного прямого угла. Помещение напоминало пещеру с заставленными шкафами стенами; на полках шкафов теснились всевозможные книги, многие из которых, похоже, насчитывали не одну сотню лет. На кривоногом столе, заваленном рукописями и бумагами, сидел на страже черный кот и невозмутимо и равнодушно взирал на Николя. Отец Ракар исчез, и вскоре послышалось шуршание: хозяин дома разводил огонь в очаге. На глазах у гостя он расплавил пьемонтский сыр, который его друг-доминиканец регулярно присылал ему с почтовой каретой из Турина, добавил в него масла и молотого перца, а потом намазал этой смесью широкие ломти хлеба. Пройдя в комнату, он освободил от книг одну из полок, и открыл тайник, где выстроились покрытые пылью бутылки. Затем, вернувшись в каморку, где располагался очаг, он разогрел суп, которым также намеревался угостить комиссара. Суп состоял из овощей, сваренных в жирном утином бульоне с добавлением сушеных слив, чтобы, по словам Ракара, придать жидкости плотности и пикантности. Утку, как было сообщено, откормили в родной провинции экзорциста.

Николя не ожидал, что в таком захламленном помещении его накормят поистине изысканным ужином; благотворное воздействие пищи, подкрепленное старым бургундским с виноградников, принадлежавших монахам из Бона, не замедлило сказаться. Николя предложил отцу Ракару отдохнуть и встретиться завтра на улице Сент-Оноре. Однако экзорцист отклонил его предложение; демон — если, действительно, речь шла именно о нем — не ждет. Чем скорее вступишь с ним в борьбу, тем больше шансов пресечь его вредоносную деятельность. Его преосвященство также хотел уладить дело как можно скорее, пока среди паствы не начались волнения, сулившие ужасающие последствия; даже слухи о появлении демона могут повлечь за собой беспорядки. Нужно «опережать события», а так как дьявол овладевал своей жертвой ночью и ранним утром, отец Ракар намеревался заступить на дежурство уже сегодня вечером. Достав из шкафа старый чемодан-сумку, он затолкал в него толстый молитвенник, епитрахиль, бутылку святой воды, распятие, маленькую серебряную коробочку неизвестного назначения, свечи, а также по веточке самшита и букса.