Когда самолёт поднимается в небо на нужную высоту и можно отстегнуть ремни, Денис притягивает меня к себе и жадно, жарко целует. На короткий миг даёт отдых моим губам и принимается с нежной жадностью ласкать мою шею. Откидываю голову и выдыхаю:

– Как же долго тебя не было… Я соскучилась.

– Не представляешь, как сильно я соскучился, родная…

И крепкие объятия. И его запах. И вообще, кажется, всё будет хорошо, даже прекрасно.

* * *

АНГЕЛИНА

Не могу передать словами, как мучительно долго пришлось ждать подготовку к операции и саму операцию.

Мы с отцом, кажется, потеряли десятки лет жизни, пока томились в ожидании.

Время будто замедлило свой ход. Растянулось в бесконечность.

Было страшно, утомительно, мысли дурные лезли в голову, и только Денис помог мне не свихнуться.

С моим отцом они быстро нашли общий язык.

Если честно, я сильно переживала, что папа будет всячески отговаривать меня от отношений с ним и сделает акцент на нашей разнице в возрасте, но нет. Он наоборот, высказался, что искренне рад за меня и даже одобряет мой выбор.

Хотя это был не мой выбор. Денис буквально меня приручил и до сих пор приручает и прикладывает все усилия, чтобы я полностью стала его женщиной – женой и матерью его детей.

Представляете, папа даже благословить был готов нас на брак!

От этого заявления Денис весь словно засветился изнутри и заверил моего отца, что не подведёт и сделает его дочь, то есть меня самой счастливой женщиной на всём белом свете, убережёт меня от всех невзгод. Папа готов был прослезиться, тем более, он уже видел, что Денис слов на ветер не бросает.

А я вот в ступор впала.

Мой папа и согласен отдать меня Денису? Это что-то новенькое. А как же карьера, добиться успеха, а отношения потом? Но развивать эту мысль не стала.

Вполне возможно, отец просто сдал, да и мамин недуг подкосил его. Вот он и переживает, что я могу остаться одна – без сильного плеча рядом.

Эх, папа, папа. Да всё у меня будет хорошо.

Пока мама в больнице, я живу с отцом в нашей маленькой квартире, а Денис в гостинице, что находится в двух кварталах. Но он всегда приезжает с самого утра, завтракает вместе с нами и как самый настоящий член семьи вместе с нами едет в больницу. Точнее, он и везёт нас в больницу.

Денис даже в маленьком городе имеет какие-то связи и быстро обеспечивает себя автомобилем.

Спустя миллиард лет (по моим ощущениям проходит не меньше времени) доктор из Германии выходит к нам со словами на ломанном русском:

– Всё хорошо. Операция прошла удачно. Можете открывать шампанское.

Мы пылко благодарим доктора. Денис и папа пожимают ему его «золотые» руки. Следом благодарим других врачей, что с ошалелыми взглядами выходят из операционной (уже без перчаток, очков и накидок), раскрасневшиеся, уставшие, но тоже счастливые.

Впервые они провели сложнейшую операцию на сердце, да ещё и под предводительством знаменитого хирурга-кардиолога.

Герои. Как есть, все герои.

– Значит, ещё поживём, – облегчённо и негромким голосом произносит отец, утирая слёзы радости.

Я чувствую, что с его души свалился тяжёлый груз. На его лице веер морщин от переживаний и, увы, они уже никогда не покинут его.

– А куда ж мы денемся, – улыбается Денис и одновременно обнимает меня и отца.

* * *

Три недели спустя

Всё время пока мама в больнице, я нахожусь с ней.

Денис вернулся в город через неделю после операции, но звонит мне по сто раз на дню.

Если раньше я психовала, что от него нет ни смс-ки, ни звонка, то теперь психую, потому что он звонит, чуть ли не каждые пять минут и забрасывает меня любовными сообщениями.

Но вообще, это я так для проформы ворчу. На самом деле я очень рада, что он не забывает обо мне и пишет всякие милые пошлости и говорит, обещает невозможно приятные вещи.

Гляжу на родителей, и у меня тепло в сердце разливается. Я очень рада, что мои мама и папа теперь будут жить спокойно. Никакая «сердечная» болячка больше не потревожит их. Денис им ещё путёвку пообещал, как только мама окончательно оправится после операции.

В общем, можно вздохнуть спокойно, но меня терзает одна червоточина, о которой я до сих пор не сообщила Денису.

Я продолжаю принимать противозачаточные, и он не знает об этом. Как не знает и о том, что после первой близости я приняла специальный препарат, чтобы не залететь.

Однажды у нас состоялся разговор, где Денис сказал, что знает о моём посещении гинеколога. Правда, я хотела признаться, что ходила на приём за противозачаточными, но не смогла. Соврала. Сказала, что ходила узнать, не беременна ли я.

Видимо, в тот момент у меня была очень виноватое выражение лица, и он трактовал мою печаль по-своему. Он лишь заверил, что будет лучше стараться сделать мне ребёнка и чтобы я не переживала по этому поводу.

Пока я в родном городе, с родителями, близости между нами больше не было. И не знаю, будет ли ещё, когда он узнает правду. И узнает мои мысли по поводу детей. Ведь в приоритете у меня моя будущая работа.

Чёрт.

Всё-таки, отношения – это сложно.

ДАНТЕ

– Данте, мать твою, ты не слышишь меня! – рычит Швед. – Кажется, я даже знаю причину твоей отвлечённости от дел.

– Все знают, – хмыкает Крош.

– А-а-анге-е-ел, – томно протягивает Стас и улыбается как придурок.

– Пасть завали, – тут же реагирую я.

Стас поднимает руки в жесте поражения, но всё равно ржёт.

– Нашего Данте поразила любовная лихорадка, – по-доброму улыбается Гена. – Кстати, на свадьбу пригласишь?

– Всех, кроме тебя, – киваю на Стаса и отворачиваюсь от него.

Тот явно дуется. Я чувствую напряжённый, недовольный взгляд спиной. И Стас фыркает:

– Сам приду, если не позовёшь и при всех набью тебе морду.

Я хмыкаю и заявляю ему через плечо:

– Ты после того раза ещё зубы не починил. Я на ринге тебя хорошо отделал. Боюсь, после свадьбы вообще всей челюсти лишишься.

Парни ржут.

– Ладно, хватит, – негромко, но требовательно просит Швед.

Верно, этот разговор несколько затягивается.

Если серьёзно, то Швед выглядит напряжённо, как, наверное, и я. Складки у губ, упрямый холодный взгляд.

– Данте, ты должен вернуться и довести дело до конца. Партия крупная. Сроки поджимают, – строгим, почти учительским тоном требует Швед.