– Я! Артем!

– Артем? – Дитмар будто забыл его. – Какой Артем?

– Так и знал! – запыхтел Нигматуллин.

– Сталкер! Депешу! Фюреру! Лично в руки! От Мельника! От главы Ордена! По поводу положения!

– По поводу какого положения? – Дитмар не хотел его понимать.

– На Театральной! По поводу вашего вторжения!

– Нашего вторжения? От Мельника? – Дитмар звучал удивленно. – Нет никакого вторжения. На Театральной беспорядки. К нам рекой текут беженцы. Фюрер приказал начать миротворческую миссию на станции с целью предотвращения человеческих жертв. А сейчас четвертый час ночи. Он спит. И писем от гражданина Мельникова он не ждет. Но вы, если хотите, можете вручить депешу мне. Утром я передам ее в его секретариат.

– Исключено, – подсказал Летяга шепотом. – Распоряжение или лично в руки, или уничтожить документ.

– Исключено! – криком повторил Артем. – Только фюреру, из рук в руки!

– Очень жаль, – вздохнул Дитмар. – Фюрер никого не принимает. Особенно профессиональных головорезов. В любом случае, до вручения конверт будет вскрыт и досмотрен во избежание попытки отравления.

– У меня есть информация, – собравшись, произнес Артем. – Что на Театральной не беспорядки. А спланированная диверсия. С целью захвата станции.

– А у нас другая информация насчет Театральной, – равнодушно отозвался Дитмар. – И не всем она понравится, гражданин сталкер. Вашим товарищам, к примеру. До свидания.

Он отдал им честь и, развернувшись, зашагал к станции.

– Погоди! – крикнул Летяга. – Стой! Это не от Мельника конверт!

Дитмару было все равно. Пулеметчик пошевелил долгим жалом, намечая дорожку для свинца. Снайперы выпустили зайчиков; даже сквозь прожекторный свет, белый и яркий, как первая секунда смерти, эти зайчики пролезали.

– Слышишь?! – заревел Летяга. – Не от Мельника конверт! Он от Бессолова!

Черная фигура, почти расплавившаяся уже в белом, застыла.

– Повтори.

– От Бессолова! Фюреру! Лично! Срочно!

Артем повернулся к Летяге. Что-то тут происходило, чего он понять не умел. Нигматуллин и Юрец склоняли возбужденно незнакомую фамилию. Дитмар молчал; но с места больше двинуться он не мог.

– Хорошо. Один человек будет допущен на станцию. Остальные могут ждать.

Летяга вздернул свои саженные плечи, принимая условие. Шагнул вперед.

– Не ты! – остановил его Дитмар. – Отдай депешу этому парню. Артему.

– У меня приказ…

– И у меня приказ. Пропущу только его. И только после досмотра.

– Почему его?! Артем, это что за…

– Давай конверт, – сказал ему Артем. – Давай, Летяга. Ты рассек меня. Секретное задание. Мельник меня за этим и отправил. Если вас не пустят… У меня тут своя история. Тебе нельзя. Как, думаешь, я про Театральную узнал?

– Тут у всех свои истории, бля! – рыкнул Летяга. – Друг от друга… Параноик он старый…

– Не давай ему, ты че? – просипел Нигматуллин. – Он вообще кто? Полкан сказал, чтобы ты… Или мы…

– Заткни пасть, Русланчик, – попросил его Летяга. – Это Артем, ясно? Это наш! Наш человек! Ясно?

– Как хотите! – охладел Дитмар. – У меня больше на это времени нет. Я уже должен быть на Театральной и раздавать населению гумпомощь.

Летяга проклял его, плюнул досадливо и выхватил из присердечного кармана плотный, непроглядный конверт – небольшой, бурый. Всунул его Артему.

– Это наш человек, ясно?! – заорал он пулемету, снайперским винтовкам, лазерным зайчикам, черным трафаретам, зассанному космосу и ослепительной звезде. – Мы будем его здесь ждать!

– На здоровье, – отозвался Дитмар. – Но фюрер может спать и до полудня. Ждите.

– Мы будем ждать, здесь будем, Артем, – горячо зашептал Летяга. – Ты вернешься. Если они хоть волос на твоей голове… Старик бурчит на тебя, конечно, но за своих горы свернет… Мы ведь с тобой одной крови, ты и я… Да?

– Да, – сказал Артем; он уже мало что слышал. – Да, Летяга. Спасибо. Не знаю.

И, приклеив чертов конверт к коже, спотыкаясь о шпалы, он полетел к сверхновой, прямо в нее самое; в миллиард градусов.

* * *

– ВРАГИ РЕЙХА! ВРАГИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА! НА НАШЕМ ПОРОГЕ! СТОИТ ОРДА УРОДОВ!

Диктор был один, но вещал он из десятка чуть-чуть друг от друга отстающих мегафонов, и оттого дробился, повторял сам себя эхом; и этот хор одного человека звучал как голос гидры – жутко и завораживающе. Яд капал из этого голоса.

– ЕСЛИ МЫ НЕ БУДЕМ БИТЬСЯ ДО КОНЦА! НАМ ГРОЗИТ ПОЛНОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ!

Он встретил Артема раньше, чем свет Чеховской-Вагнеровской; свет не умел отражаться от гнутых и извилистых туннельных стен, а голос мог.

– УЗНАВ О ПРЕДАТЕЛЬСКИХ ПЛАНАХ КРАСНОЙ ЛИНИИ! В НАРУШЕНИЕ МИРНОГО ДОГОВОРА! ЗАХВАТИТЬ СТАНЦИЮ ТЕАТРАЛЬНАЯ! Я! РЕШИЛ НАНЕСТИ ОПЕРЕЖАЮЩИЙ УДАР!

– Фюрер? А ты говорил, он спит… – сказал Артем Дитмару.

– Сейчас никто в Рейхе не спит, – ответил тот.

На Чеховской-Вагнеровской Артема встречал транспарант: «Добро пожаловать, дорогие гости из Полиса!»; посреди зала строились шеренгой разновозрастные мужчины – кто в чем, таращили красные заспанные глаза, неуверенно шушукались. Вдоль рядов сновали похожие на овчарок прапоры, покрикивая, похлопывая, похлестывая. Устанавливали столы с табличками, выкладывали на них горами камуфляжное тряпье, везли, громыхая, тележки с оружием. В противоположном краю платформы разворачивали тент с красным крестом, и взгляды из шеренги магнитились все время к нему.

– НО КРАСНАЯ ЛИНИЯ НЕ ОСТАНОВИТСЯ НИ ПЕРЕД ЧЕМ! ЧТОБЫ ЛИШИТЬ ГРАЖДАН ТЕАТРАЛЬНОЙ! ИХ ЗАКОННОГО ПРАВА! ЖИТЬ СПОКОЙНОЙ И СЧАСТЛИВОЙ ЖИЗНЬЮ!

Станция была странная – круглосводая, как туннель, и с арками, похожими на пропиленные в стенах бойницы. Ее белый мрамор сверкал; были вычищены и светильники – старые, подлинные. Забавные они были: не отдельные друг от друга, как на прочих станциях, не сдвоенные и не соцветиями спаянные, а сразу по двадцать сидящие на бронзовых гондолах двумя рядами; словно их тоже среди ночи разбудили и построиться заставили. А еще похоже было на рабьи души, которые на летучих галерах гребут по удивительному белому туннелю в свой честно заработанный рай.

– Где мину заложил?

Дитмар шел скоро, Артем еле за ним поспевал; лица в шеренге мелькали мимо, и ни одно не успевало оформиться. За спиной повизгивали о гранит сапожные подковки: печатала шаг охрана.

– Внизу, по эскалатору спустился, – доложил Артем. – У гермоворот.

– Хорошо завалило?

– Основательно.

– Смотри. На Театральной пока все под нашим контролем, так что хочу тебе верить. Но проверю, конечно. Если все исполнил, награда… Орден! – Дитмар ухмыльнулся. – Орден тебе за такое полагается.