Женька оставался присмотреть за квартирой, поливать цветы, да и вообще – просто пожить. Сам он жил в общаге, и Аня понимала, что ему это будет в радость.

На поезд они не опоздали и доехали спокойно. Почти всю дорогу Аня спала. Однажды она открыла глаза и увидела длинную синюю полосу, параллельную поезду.

– Море… – подумала она и снова закрыла глаза, захлестнутая очередной волной непрекращающейся тошноты.

Когда они вышли из вагона, в нос ударил странный запах. Влад сказал, что это запах моря. Ане казалось удивительным, что пахло не рыбой, а чем-то совсем другим. Она вдруг вспомнила, как в детстве мама заставляла их со Светкой есть морскую капусту. Аня эту капусту ненавидела – склизкие кашеобразные водоросли из консервных банок. Запах был немного похож.

Сразу после поезда они сели в автобус. После этого нужно было еще проехать паромом, и тогда цель будет достигнута.

Пока они не вышли из автобуса, все было как будто в порядке. Но, пройдя немного вперед, Влад неожиданно перешел через дорогу. Аня растерянно остановилась, вспомнив, как когда-то он испугался бабушек у подъезда Клавдии Григорьевны.

– Влад! – крикнула она, не двигаясь с места.

На той стороне дороги Влад картинно воздел руки к небесам и крикнул:

– Ну и чего стоим? Иди сюда, думаешь, я тебя за ручку водить буду?

Сильнее всего Аню поразили отвратительные анапские пляжи. Они были завалены красными тюленеобразными телами, что-то бесконечно жрущими в окружении гор мусора. В прибрежной зоне копошились дети, строящие замки из песка и битых бутылок. В ста метрах от побережья стоял ряд зеленых контейнеров, над которым с гулом летали жирные черные мухи.

* * *

Шесть лет спустя Аня не вспоминала Анапу. Войдя в кабинет, она как обычно нажала на выключатель. В глаза привычно ударил свет, и вошел Стас, неся несколько грязных стекол, и Аня включила музыку.

Она словно бы раздвоилась. Одна Аня быстро работала руками – мыла стекло, наливала клей, прикладывала фацеты. Выходила покурить с Валей, перекидывалась шутками со Стасом. Пила кофе, что-то ела, потом снова возвращалась к столу. Снова шла покурить, а потом мыла новое стекло. Другая – настоящая Аня – все это время продолжала стоять и смотреть на первое стекло и думать про Яна.

В какой-то момент, когда она делала уже девятый витраж, пришло сообщение, и расщепленное надвое сознание на секунду сошлось воедино. Она взяла телефон и прочла:

– Я скучаю, Аня.

Обе Ани одновременно осели к стене.

– Мне нужно запретить тебе ждать, но я не могу.

За окнами уже темнело. Аня доделала стекла, получила расчет и поехала домой – такая же половинчатая, неполноценная, застрявшая в последних прочитанных фразах.

В этой:

– Потому что люблю тебя.

И в этой:

– Если можно, я скоро приеду.

* * *

Накануне его приезда Аня показала Иде фотографию Яна в рыцарских доспехах.

– Смотри. Это мой друг. Его зовут Ян.

– Он что, рыцарь? – удивилась Ида.

Аня кивнула.

– Да. И завтра он приедет к нам в гости.

– К нам в гости приедет настоящий рыцарь? – Ида округлила глаза. – Мама, но рыцарей же не шуществует!

Аня рассмеялась ее представлениям о рыцарях и тому, как она исковеркала слово.

– Представляешь, существуют.

– Ух ты… – выдохнула Ида. – Мама, а значит драконы тоже бывают? И принцессы? И…

– Так, сейчас ты съешь кашу, и мы это обсудим. Договорились?

Ида кивнула и взяла ложку. Она набрала полный рот и спросила:

– Мама, а папа тоже рыцарь?

Аня уронила крышку от кастрюли.

– Так, все. Ешь, пожалуйста.

Простой и по-своему логичный детский вопрос поверг ее в состояние шока. Аня мыла кастрюлю ватными руками, начиная осознавать, что шок становится для нее привычным состоянием. Обычно дети, наоборот, вытаскивали из него, но теперь шок плескался на дне кастрюли мутной водой, входил в ее пальцы и проникал через ногти, впитывался в кожу и въедался в капилляры. Она была в таком состоянии уже месяц – с того дня, как впервые увидела Яна. Шок сопровождал каждое ее движение, каждую их встречу. Это шок запускал по путям поезда, шок плескался в их стаканах во время посиделок, входил в их тела через касания и поцелуи. Аня ополоснула кастрюлю и поставила ее на плиту. Со стенок кастрюли стекали капли воды.

* * *

Первый настоящий шок Аня испытала в семнадцать лет, когда узнала о страшной, стыдной тайне своего учителя пения. Тайна была только страшнее от того, насколько долго скрывалась от всех: Ани, Таи, других учеников, – каждый из которых был невольным свидетелем скрытого многолетнего кошмара.

Скорее всего, это началось, когда Ане было четырнадцать.

Тогда на ней был бирюзовый шифоновый костюм, который мама подарила на четырнадцатилетие. Юбка была непривычно короткой, и Аня все время нервно ее одергивала: она готовилась к первому в жизни сольному выступлению.

Николай Александрович выставил хор в два ряда, встал перед ним и внимательно оглядел.

– Сейчас мы с вами немного порепетируем, а потом садимся в автобус и едем на фестиваль.

Тая, которая солировала уже давно и уверенно, взяла Аню за руку и слегка ее сжала.

Десятилетняя Агата выглядела отстраненной. По ней нельзя было понять, волнуется она или нет. Она только смотрела на учителя и улыбалась.

Первая сольная партия была у Таи.

– И-и – начали!

Фортепиано заиграло, и Тая вступила. На припеве запел весь хор, разделенный на голоса. Голоса то сливались, постепенно поднимаясь волнами, то рассыпались, словно волна разбивалась о скалу, и тут же снова вступала сольная партия. Девочки раскраснелись и то и дело стреляли глазками в сторону новеньких мальчиков. В этом году появился Слава – высокий и очень симпатичный парень из параллельного класса, и Тая краснела, когда встречалась с ним глазами. Ане нравился Миша, но она старалась ничем себя не выдавать – он был почти выпускником и встречался с Ксюшей из девятого «А». Агата никогда ни с кем не заигрывала, и все думали, что она еще просто маленькая. Хотя нравилась она многим – ее невероятные волосы притягивали, как магнит. Но она не отвечала на комплименты, только улыбалась и смотрела на учителя прозрачными глазами.

На фестивале будет мама, и от этого Аня волнуется еще больше.

Но все пройдет очень хорошо. Когда Аня займет призовое место, мама кинется обнимать ее, а потом поздравит Таю, ставшую лауреатом. Сразу после награждения Аня побежит в туалет, чувствуя неладное, и увидит, как у маленького окошка в туалете плачет Агата.

– Ты чего? Расстроилась, что