на карусельной лошадке, стоял Влад. На другом Аня лежала на подоконнике, оглаживая выпуклый живот. На третьей были младенческие пятки.

Ян прошел в комнату с балконом – совсем как месяц назад, когда входил в нее с восторженным возгласом («О, узнаю запах детства!»). Сразу напротив двери располагалось коричневое пианино со стоящими на крышке растениями. Это был спатифиллум, который почему-то никогда не цвел, зато цвели обои вокруг пианино – какими-то невероятными тропическими цветами. Справа – балкон, а еще правее – письменный стол Лили. Сама Лиля лежала на кровати-чердаке в наушниках, притворяясь спящей.

Он тихо вышел, чтобы помыть руки. Дверь спальни, в которой Аня спала вместе с Идой, была открыта. На большой кровати сидела Ида. Увидев Яна, она юркнула под одеяло.

Аня ждала его в кухне, напротив стены, увешанной декоративными тарелочками. Одна из них была польской.

– Прости, мяса не было, пришлось приготовить рыбу.

Аня казалась растерянной с пустой голубой тарелкой в руках.

– Но я купила еще буженины.

Ян сел на деревянную скамейку у стола и посмотрел на Аню. Она замолчала – и просто стояла напротив.

В кухню вошла Ида, смущенно улыбнулась и посмотрела на Яна. Он тоже улыбнулся и повторил:

– Привет.

– А правда, что ты – рыцарь? – спросила она внезапно.

Ян тихо сглотнул.

– Правда.

Ида широко заулыбалась.

– А почему ты научился?

– Я… много тренировался, – ответил Ян не своим голосом.

– А, – сказала Ида, – поняла.

– Ида, оденься.

Аня взяла ее за руку и вывела с кухни. Пока она помогала ей одеваться и чистить зубы, из комнаты вылезла Лиля. Не снимая наушников, она посмотрела на Яна и сказала:

– Здрасьте.

– Привет.

Лиля запихнула в рот печеньку и вышла. Почти сразу вернулась Ида.

– А ты умеешь рисовать?

Ян кивнул, и она протянула ему листочек.

– Нарисуй мне лошадку…

Он начал рисовать. Аня наблюдала за ними, прислонившись к дверному косяку, потом прошла и стала тихо собирать на стол. Ида забралась к Яну на колени и смеялась. Аня открыла ящик стола, чтобы достать вилки, и зачем-то начала протирать их, хотя они были чистыми. Ей хотелось стереть с их поверхности налет – невидимый для других прозрачный налет бесцветного шока.

Потом словно опомнилась и спросила:

– Ты… будешь рыбу?..

Ян мотнул головой, и Аня положила ему кусок буженины и запеченную картошку.

Когда все поели, Ян прошел в детскую. Аня с любопытством проследовала за ним. Он вошел и обратился к Лиле:

– Можно мне взять твою скрипку?

Лиля удивилась и кивнула.

Ян взял твердый синий кофр и открыл его. Достал смычок, отогнув пластиковые держатели, подтянул волос, провел несколько раз канифолью. Взял скрипку и начал играть. Лиля сняла наушники. Ян играл марш Мендельсона.

Аня смотрела на всех с недоумением. Неужели никто не видит эту висящую в воздухе взвесь, которую так явственно различает она? Это было похоже на пыль, кружащую в солнечных лучах, похоже на звуки скрипки, на смех Иды, но Аня знала, что это не пыль, не лучи, не звуки – это шок пронизывает пространство комнаты, огибая каждый угол и выходя через приоткрытую балконную дверь. Все казалось такой восхитительной нелепостью – этот свадебный марш, эта нарисованная лошадка, Ида, не отходящая от «рыцаря» ни на шаг, – Аня никогда не видела, чтобы она так липла к кому-либо из ее друзей, мужчин или женщин, неважно, – Лиля, снявшая наушники, она сама, взаправду видящая и слышащая все вокруг. Ане хотелось заплакать и отругать Иду непонятно за что, ударить Яна за этот марш, за то, что он так запросто стоит, создавая эту картину, которая никогда не выйдет из ее измученного сознания, – ударить, разбить скрипку, предварительно разорвав волос на смычке, выбросить через окно желток канифоли – и выйти на балкон, и не встретить на нем перил, и обнаружить себя не на втором этаже, а гораздо выше: на сороковом, на вершине скалы, и прыгнуть, и не видеть, никогда не видеть того, что невозможно ни забыть, ни простить, ни присвоить.

Она дослушала марш и сказала:

– Я забыла купить вино. Пойдешь со мной в магазин?

* * *

Ян взял несколько яблок и еще немного прошелся по рядам, выбирая закуску.

– Да, с продуктами у вас так себе… У нас там…

Аня посмотрела на него умоляюще, и он замолчал. Свободной рукой Ян толкал впереди себя тележку, у которой западало колесико, и она немного вихляла. Незаметно они набрали больше, чем нужно: кроме вина и яблок был сыр, виноград, хлеб, что-то еще. Пакет получился увесистым. Ян подхватил его и понес домой.

И Аня представила себе, что так может быть всегда.

Она вспомнила, как когда-то давно осваивала слинг – непомерное трехметровое полотно, которым она приматывала к себе новорожденную Лилю. Научиться было непросто. Сначала она долго изучала инструкцию, в которой была сотня вариантов намотки в разных положениях – вертикально, горизонтально, по диагонали. Тренировалась завязывать крепкие, почти морские узлы. Оказалось очень удобно ходить так в магазин или ездить в транспорте: руки были совершенно свободны. Аня могла набрать сколько угодно продуктов, а потом идти, балансируя пакетами – по одному в каждой руке. Пакет был в левой руке, пакет был в правой руке, на спине морской узел, на груди – плотно примотанное «лягушечкой» тело.

– Ян, а ты ведь на самом деле проездом, да? – спросила она, подбирая слова. – Когда ты?..

– Ночью. Завтра в Турцию, на яхтинг.

Аня промолчала.

Когда они вернулись домой, Ян прошел в кухню и поставил пакет возле стола. И вдруг увидел, что у стола не хватает ножки, вместо которой столешницу подпирает обувная полка с кучей книг.

– «Мир сказок», – прочел Ян вслух верхнюю обложку. – Где ножка?

– Отвалилась, – пожала плечами Аня. – Я недавно купила новую, но все руки не доходили прикрутить.

– И как я не заметил раньше, – удивился Ян и покачал головой. – Неси ножку, сейчас сделаю.

Аня принесла ножку, винтики и отвертку и молча смотрела, как ловко он управляется с инструментами.

– Я когда-то мебелью занимался, – сказал Ян.

– Серьезно? – удивилась Аня. – Знаешь, мне всегда хотелось, чтобы мой муж умел делать мебель. Такая дурацкая тайная фантазия.

Ян мотнул головой и поставил стол на все четыре ножки.

Аня начала разбирать по местам книги, а Ян прошел в коридор, встал возле вешалки и обратил внимание, что вся вешалка перекошена. Осмотрев ее, он обнаружил, что крепление расшаталось и деревянный дюбель выворачивается под тяжестью одежды. Вынося обувную полку из кухни в коридор, Аня увидела, как Ян смотрит на вешалку, и заморгала.

– Ты